С его именем связано представление об оттепели, но для верующих время его правления стало лютой зимой. О причинах и последствиях «церковной реформы» Хрущева мы беседуем с Ольгой Васильевой – профессором, доктором исторических наук, автором многочисленных монографий по истории Церкви в ХХ веке.
– Ольга Юрьевна, для многих имя Хрущева тесно связано с понятием «оттепели». Почему именно в этот момент верующие подвергались жестоким гонениям?
– Никита Сергеевич Хрущев был очень непростым человеком. «Церковная реформа» Хрущева во многом была связана с его личным отношением к Сталину. Никита Сергеевич не любил и боялся Сталина. Ровные взвешенные отношения государства и Церкви, установившиеся в 1943-1953 годах во время «золотого века» церковно-государственных отношений, были для Хрущева пережитками «культа личности», с которыми нужно было бороться.
Это было главной причиной. Но как волюнтарист-романтик Никита Сергеевич мог считать, что развитие научных знаний в переходный предкоммунистический период не оставит места для Церкви. В это время в духовной жизни страны произошли большие изменения – был введен курс научного атеизма, создается институт атеизма, начинает выходить журнал «Наука и религия».
Второй причиной для гонений могла быть возросшая религиозность людей, вышедших из ГУЛАГа.
В 1955 году в Совет по делам Русской Православной Церкви поступило 1310 заявлений об открытии храмов и своими ногами сюда пришли 1310 просителей. Год спустя заявлений было на 955 больше, а число просителей увеличилось почти на 700 человек. Воцерковившись в лагере, люди хотели и дальше исповедовать свою веру.
В основу «церковной реформы» Хрущева легло и желание контролировать экономическую и хозяйственную деятельность Церкви.
– В чем отличие хрущевской «церковной реформы» от предшествующих гонений на Церковь?
– Особенностью этого периода было желание властей поступать «строго по закону». Еще в июле 1954 года выходит постановление ЦК КПСС «О крупных недостатках в научно-атеистической пропаганде и мерах ее улучшения», где осуждаются «многие партийные, профсоюзные, комсомольские организации», которые «не уделяют необходимого внимания научно-материалистическому воспитанию трудящихся и особенно молодежи». Фактически авторы документа призывают вернуться к довоенной модели отношений с Церковью.
Первым на постановление откликнулся архиепископ Лука (Войно-Ясенецкий), который попросил патриарха Алексия (Симанского) немедленно созвать Архиерейский собор для обсуждения этой ситуации. Другие архиереи прямо говорили о приближении гонений.
Действительно, суть хрущевской «церковной реформы» была в возвращении довоенного законодательства.
До 1943 года Церковь жила по постановлению «О религиозных объединениях» от 8 апреля 1929 года. Вся деятельность православных была ограничена только возможностью для священника совершать литургию в храме. Все остальное было запрещено.
5 января 1943 года телеграмма Сталина митрополиту Сергию с благодарностью за патриотическую позицию и разрешением открыть счет для сбора денег de facto возвращает Церкви статус юридического лица, и начинается сбор средств танковую колонну имени Дмитрия Донского.
Постановлениями Совета народных комиссаров от 22 августа 1945 года и 28 января 1946 года церковным организациям предоставлялось ограниченное право юридического лица. Им разрешалось приобретение транспортных средств, покупка в собственность домов, новое строительство. Советы народных комиссаров союзных республик обязывались помогать верующим с материально-техническим снабжением и выделением стройматериалов.
– Что стало непосредственным поводом к началу атаки на верующих?
– Для того, чтобы начать «церковную реформу», нужен был человек, который заявит о нарушении советского законодательства в области религии. Им стал секретарь центрального комитета партии Молдавии Дмитрий Ткач, который 5 марта 1959 года направил письмо в ЦК, где описывал нарушения советского законодательства о культах. Автор послания считал, что к 1957 году деятельность Совета по делам Русской Православной Церкви фактически не давала финансовым органам проверять религиозные организации, и все это усиливало влияние Церкви и религии на население. Дмитрий Ткач предлагал отменить документы 1945-46 годов и вернуться к практике постановления 1929 года.
– За сколько лет Н.С. Хрущев собирался решить ситуацию с Церковью, и какие шаги его «церковной реформы» были наиболее болезненными для Церкви?
– Вся хрущевская «церковная реформа» должна была завершиться к 1970 году, и на первом этапе Хрущев хотел сильно ограничить возможности верующих. В январе 1945 года на Поместном соборе настоятелю возвращалось право принимать хозяйственные решения. По закону от 1929 года община нанимала священника только для совершения литургий.
В основу «церковной реформы» легло два документа – 13 января 1960 года «О мерах по ликвидации нарушений духовенством советского законодательства о культах».
Годом позже выходит постановление «Об усилении контроля за деятельностью Церкви». Смысл первого документа был в возвращении к закону от 1929 года. Для этого постановление 1961 года отменяло все документы, принятые в годы войны и в послевоенное время.
«Церковная реформа» сводилась к шести пунктам и предполагала:
«1) коренную перестройку церковного управления, отстранения духовенства от административных, финансово-хозяйственных дел в религиозных объединениях, что подорвало бы авторитет служителей культа в глазах верующих;
2) восстановление права управления религиозными объединениями органами, выбранными из числа самих верующих;
3) перекрытие всех каналов благотворительной деятельности Церкви, которые ранее широко использовались для привлечения новых групп верующих;
4) ликвидация льгот для церковнослужителей в отношении подоходного налога, обложение их как некооперированных кустарей, прекращение государственного социального обслуживания гражданского персонала Церкви, снятие профсоюзного обслуживания;
5) ограждение детей от влияния религии;
6) перевод служителей культа на твердые оклады, ограничение материальных стимулов духовенства, что снизило бы его активность».
Я позволю себе прокомментировать четвертый пункт постановления. Духовенство всегда платило высокие налоги: как нетрудовые элементы, как кустари, как лица свободных профессий (в послевоенный период). Реформа вновь возвращает к налогообложению как некооперированных кустарей.
Не менее важны слова про социальное обслуживание. Работники свечных лавок, сторожа, алтарники – все они имели трудовые книжки, были членами профсоюза. С 1961 года они лишались всех этих прав. Это было страшно.
Во времена Хрущева человек мог не работать не больше месяца – у человека пропадал весь трудовой стаж, и людей могли судить за тунеядство. Требование «оградить детей от влияния религии» тоже приводило к тяжелым последствиям на местах. В Куйбышевской области, например, местные власти массово лишали верующих родительских прав.
Перевод священнослужителей на твердые оклады также нанес удар про Церкви – теперь священнику не выгодно быть активным. Чтобы он ни сделал, он получит лишь зарплату, из которой сразу вычтут большие налоги.
За историю ХХ века государство впервые так глубоко и цинично намерелось влезать во внутренние дела Церкви, поэтому было рекомендовано многие действия проводить «церковными руками».
18 июля 1961 года Архиерейский собор отстранил священнослужителей от управления приходом, и это решение смог отменить только в 1988 году Поместный Собор. Все последующие десятилетия Церковь пыталась преодолеть страшнейшее политическое давление.
18 июля в своей речи на Архиерейском соборе патриарх Алексий (Симанский) дает Церкви пути преодоления этого кризиса: «Умный настоятель, благоговейный совершитель богослужений и, что весьма важно, человек безукоризненной жизни всегда сумеет сохранить свой авторитет в приходе. И будут прислушиваться к его мнению, а он будет спокоен, что заботы хозяйственные уже не лежат на нем и что он может всецело отдаться духовному руководству своих пасомых…»
– Насколько сильно пострадала Церковь от действий Хрущева?
Последствия «церковной реформы» лучше всего отражает статистика. В 1960 году было 13008 православных приходов. К 1970 их оставалось 7338. Прекратили свою деятельность 32 православных монастыря, а монашествующих осталось 1200 человек
Интересно отметить и такой факт. В 1961-62 годах в отчетах Совета по делам религии можно было найти заявления о «контроле над деятельностью Церкви», но реальность выглядела иначе. Там, где архиерей мог найти общий язык с уполномоченным по делам религий, там епархия могла жить, хотя это стоило огромных внутренних усилий.
– Можно ли назвать Никиту Сергеевича Хрущева классическим атеистом, или его нужно считать более сложной фигурой?
– Есть только одно письмо итальянского гуманиста и мэра Флоренции Джорждо Ла Пира о том, что в молодости Хрущев почитал Пресвятую Богородицу: «Уважаемый господин Хрущев! От всего сердца желаю Вам скорейшего выздоровления. Вы знаете, и я уже писал Вам об этом несколько раз, что я всегда молился Мадонне, нежной Матери Христа, к Которой Вы с юношеского возраста относились с такой любовью и такой верой, чтобы Вы могли стать подлинным создателем “всеобщего мира” в мире». Возможно, у мэра Флоренции и Никиты Сергеевича Хрущева был какой-то личный разговор, где Хрущев упомянул о своей молитве к Богородице в молодости, но никаких документальных подтверждений этому больше нет.
– Какую роль в хрущевских гонениях играл экономический фактор?
– Конечно, если просто посмотреть на суммы пожертвований, которые отправляли верующие, например, в Почаевскую лавру, то итоговая сумма может показаться большой, но если вспомнить, какие Церковь платила налоги, то доход будет очень скромным. Власть боролась со свечными предприятиями Церкви, которые появились в 1943 году после встречи Сталина с православными иерархами. Отпускная цена на свечи была поднята со ста до двухсот рублей за килограмм, а в храмах запретили повышать цены на свечи. Этот налог был введен задним числом, и многие епархии оказались должны государству. Но в целом экономическое удушение Церкви не было главным мотивом «церковной реформы» Хрущева. Тем более, что до 80 процентов денег, которые были в Церкви уходили на налоги и перечисления в различные фонды. Храмам практически ничего не оставалось.
– 6 декабря 1959 года в газете «Правда» было опубликовано письмо бывшего протоиерея и преподавателя ЛДА Александра Осипова, где он отрекался от веры. Каковы были причины отступничества и мотивы ренегатов?
– Я не знаю. Могу сказать лишь про Александра Осипова – он был долгие годы сексотом. Все отрекались от Церкви добровольно. Их никто не неволил, не было никакого принуждения. Все эти отступники плохо кончили даже в рамках человеческого успеха. Им не давали никаких особых постов.
– 16 февраля 1960 года на заседании Конференции советской общественности за разоружение патриарх Алексий (Симанский) выступил с речью, в которой говорил об особой роли Русской Православной Церкви в истории России. Какой практический смысл был в этом выступлении, не было ли оно напрасным?
– Здесь важно понимать, что перед этим выступлением патриарх Алексий (Симанский) говорил с председателем Совета по делам Русской Православной Церкви Григорием Карповым. Интересна эволюция этого человека.
С 1943 года он был рядом с архиереями, и это время не прошло для него даром.
21 февраля 1960 года, через пять дней, после выступления патриарха Карпов был уволен на пенсию, он знал о своей скорой отставке и дал свое согласие на это выступление патриарха Алексия, поскольку у них были очень хорошие человеческие взаимоотношения.
Интересно окончание этой речи, которую услышали многие люди и получили надежду на то, что верующие переживут и эти гонения: «Что могут значить все усилия человеческого разума против христианства, если двухтысячелетняя история его говорит сама за себя, если все враждебные против него выпады предвидел Сам Христос и дал обетование непоколебимости Церкви, сказав, что и врата адовы не одолеют Церкви Его».
Одной из самых известных жертв хрущевских гонений стал митрополит Николай (Ярушевич). Как Вы оцениваете роль этого иерарха в истории Церкви и насколько обоснованы предположения о том, что митрополит Николай умер не без помощи других людей?
– У патриарха Алексия и митрополита Николая были довольно сложные отношения в означенные годы, отставка митрополита Николая (Ярушевича) с поста председателя ОВЦС МП была вынужденной, как и его последующее отстранение с кафедры.
Вскоре первый председатель Отдела внешних церковных сношений умер при странных обстоятельствах, приходили даже телеграммы от верующих с просьбой представить доказательства о том, что митрополит Николай не был отравлен.
Что касается оценки его личности. Это был один из выдающихся архиереев ХХ века. Как и патриарх Алексий, митрополит Николай прожил долгую и трудную жизнь, и они правильно и глубоко оценивали то, что происходило в стране. Во многом он был прагматиком, и использовал любую возможность для укрепления Церкви даже в тяжелейших условиях.
Именно так он подходил и к своей деятельности на посту председателя ОВЦС МП. Вообще международная деятельность Церкви в эти годы давала потрясающие результаты. В условиях «холодной войны» именно церковные каналы стали той дорогой, по которой могли выстраиваться отношения между странами. Митрополит Николай всегда называл себя сыном своей страны, которую очень любил. Эта гражданская позиция была присуща и его преемнику.. Одним из условий отправки нашей делегации на II Ватиканский собор было отсутствие выступлений, порочащих СССР. Это пример достойного отношения к своей стране даже в тяжелейших условиях хрущевской «церковной реформы».
Митрополит Николай был замечательным проповедником, об этом говорят даже пометки на полях его проповедей, оставленные Карповом и другими работниками Совета по делам Русской Православной Церкви. Люди, далекие от Церкви, чувствовали после слов владыки Николая что-то очень светлое и ясное. Еще при его жизни в «Журнале Московской патриархии» публиковались его потрясающие проповеди. Как у любой яркой личности, у него было и много друзей, и много недоброжелателей. Но митрополит Николай вместе с патриархами Сергием и Алексием был одним из трех столпов того периода в истории Церкви. Митрополит Николай нес тяжелейший крест, и держал в голове и сердце множество вещей.
– Жесточайшие гонения Сталина на Церковь не достигли своей цели. По данным переписи 1937 года значительная часть отвечавших называли себя верующими. Хрущевские гонения сопровождались усилением атеистической пропагандой, развитием образования. Какие гонения были «эффективнее» хрущевские или сталинские?
– Это совсем разные эпохи. Хрущевская «церковная реформа», как мне кажется, нанесла больший духовный урон Церкви, чем сталинские гонения. В 30-годы на крови мучеников вырастали новые поколения верующих.
В 60-е годы появляются уже совсем другие люди и в Церкви, и в государстве. Эпоха Хрущева была одновременно более жесткой и более «размытой» для общества, « шестидесятники» ее не заметили, воцерковлялись уже позже На самом деле Хрущев боялся «оттепели» и не хотел ее, боясь, что она вызовет наводнение, которое он не сможет контролировать и которое затопит его.
«Мы продолжаем быть атеистами и будем стараться освободить от религиозного дурмана большее количество народа».
(Из речи Хрущева в 1955 году )
Попытки расправиться со священниками, запрет на колокольный звон, пропаганда атеизма – все это было во времена Хрущева. Число монастырей и православных храмов в Советском Союзе резко сократилось. Позиция первого секретаря в отношении церкви прекрасно видна и по его высказываниям.
Наступление Хрущева на церковь началось осенью 1958-го, когда вышло несколько постановлений. Партийным и общественным организациям было предложено развернуть наступление на религиозные пережитки в сознании и быту советских людей. Был повышен налог с земельных церковных участков, включая даже кладбища при монастырях. Из библиотек исчезли религиозные книги. Власть пыталась не пустить верующих в святые места: рядом с ними или даже прямо на их месте устраивали свинарники и мусорные свалки. 8-го мая 1959 года был основан журнал «Наука и религия», и началась кампания про пропаганде агрессивного атеизма, сродни тому, что уже было в 20-е годы.
В конце 50-х Хрущев запретил колокольный звон, разрешенный Сталиным осенью 1941 года. Попытки церковнослужителей противостоять этому запрету успеха не имели. Митрополит Крутицкий и Коломенский Николай, в миру Борис Ярушевич, сравнивал хрущевское наступление на церковь с преследованием, которое было до Великой Отечественной войны. Хрущев митрополита ненавидел и позже добился его смещения.
Закрыть храмы и монастыри удавалось не везде. Так, попытка ликвидировать Речульский монастырь вблизи Кишинева превратилась в настоящее побоище. А когда указание о закрытии привезли в Псково-Печерский монастырь, архимандрит Алипий, в миру Иван Воронов, бумагу разорвал и сжег и сказал, что лучше пойдет на мученическую смерть, чем закроет обитель. Паства окружила здание плотным кольцом, милиционеры стреляли по людям, один человек был убит, несколько ранено. Но монастырь все же отстояли. От этого монастыря Хрущев и его приближенные в итоге тоже отстали.
Советские власти усилили давление на Троице-Сергиеву лавру – милиция и люди в штатском провели там акцию запугивания. В день памяти святого Сергия Радонежского 8 октября 1960 года они задержали многих верующих и арестовали их, требуя, чтобы те больше в лавру никогда не приходили. Спустя год закрыли Киево-Печерскую лавру, и даже туристов в нее не пускали. А вот работу двух женских монастырей в Киеве остановить не удалось.
В 1961 Хрущев потребовал сместить митрополита Николая, чья критика в адрес Первого секретаря ЦК Компартии становилась все жестче. Тому было предложено переехать на кафедру в Ленинград или Новосибирск. Митрополит отказался, заявив, что как любой гражданин Советского Союза имеет право жить по месту прописки – в небольшом доме рядом с метро «Бауманская», где ему помогала по хозяйству некая женщина-медсестра. В доме она исполняла обязанности экономки. Некоторые историки считают, что женщина была завербована и при первом сердечном приступе митрополита осенью 1961 года вызвала не обычную районную неотложку, а ту, которую ей приказали. Николая Ярушевича отвезли в больницу, где он умер при странных обстоятельствах.
Так в 1958–1964 годах закрыли больше четырех тысяч православных храмов. Кульминацией нападок Хрущева на церковь стал взрыв Преображенского храма в Москве в начале июля 1964 года под предлогом строительства метро. Очевидцы вспоминают, что церковь будто поднялась над землей и рассыпалась. Люди в слезах брали кирпичики на память. Некоторые верующие считают, что отставка Хрущева была не случайной именно 14 октября 1964-го в день Покрова Пресвятой Богородицы – возможно, так Бог воздал первому секретарю за кощунственные и циничные действия против церкви.
«Скоро мы покажем последнего священника по телевидению».
(Из речи Хрущева )
Разумеется, в истории взаимоотношений Никиты Сергеевича Хрущева с церковью существует огромное количество слухов и легенд. Частично это объясняется тем, что основные исследования проблем религиозной жизни в СССР проводилась западными советологами, такими как Джейн Эллис или Поспеловский, у которых не было точных источников и архивных данных. Зачастую они просто оперировали слухами, которые потом вошли в научные труды и многими стали восприниматься как точная и доказанная информация.
Можно ли говорить, что это был один из самых тяжелых периодов в истории церкви? Безусловно. Но когда говорят «хрущевские гонения», то часто забывают о том, кто действительно разрабатывал эти планы. А занимался этим главный идеолог компартии Михаил Суслов. И он дважды предпринимал наступление на церковь. Первое было в 1949 году, но оно было удачно отражено Карповым – председателем Совета по делам Русской православной церкви. Карпова, бывшего полковником государственной безопасности, назначил на этот пост в 1943 году сам Сталин и при этом сказал ему: «Не вздумайте быть обер-прокурором». Второе наступление на церковь произошло в 1954 году, после смерти Сталина, но оно также было нейтрализовано.
Из сохранившейся переписки Карпова с патриархом Алексием I известно, что у них были очень теплые, дружеские отношения, в том числе и в период гонений, которые названы «хрущевскими», когда Карпов по-прежнему выступал как защитник церкви.
Хотя правильно ли вообще употреблять термин «гонения»? Все-таки гонения предполагают тотальное уничтожение, как например, христиан в Древнем Риме. При Хрущеве можно говорить, разумеется, о преследовании церкви, можно говорить о дискриминации верующих и духовенства, но при этом все годы патриарх занимал особняк в Чистом переулке (бывшую резиденцию германского посла) и разъезжал по Москве в правительственном ЗИЛе. А церковные иерархи имели полномочия представлять советский Комитет защиты мира и участвовать во всемирном движении, когда выезжали за границу.
Конечно, это делалось для внешней политики, чтобы «сохранить лицо». Тем не менее слово «гонения» к ситуации не подходит. В этом и было главное противоречие. С одной стороны, происходившее в стране безусловно можно было назвать антирелигиозной кампанией, а с другой, на международном уровне советские власти хотели сохранить присутствие РПЦ в политической жизни страны. Тем более что западные страны, и в первую очередь США, внимательно следили за происходящим и старались религиозные перемены в СССР представить в глазах мирового сообщества как гонения на верующих.
Конечно, наступление на церковные позиции шло: были осуждены и посажены в тюрьму архиепископ Черниговский Андрей Сухенко и епископ Ивановский Иов Кресович. Их обвиняли в том, что они превышали должностные полномочия и недоплачивали налоги. Оба получили сроки, правда, по сравнению с двадцатью годами, которые давали по политическим делам, это были сроки, как говорится, «детские»: пять-шесть лет.
Основной упор власти сделали именно на пропаганду. Тогдашний ответственный секретарь журнала «Московская патриархия» Анатолий Васильевич Ведерников собирал все вырезки, касающиеся религии. И к концу 1959 года агентство, которое он для этого нанимал, отказалось работать, потому что оно просто не справлялось с этими вырезками, такой поток атеистической пропаганды шел в советской прессе. Отец Александр Мень рассказывал, что в день выходило примерно от семи до восьми книг атеистического содержания. Можно себе представить, какой это был массированный шквал.
После 1961 года был введен учет и контроль всех таинств в церкви, то есть стало необходимо записывать паспортные данные: кто когда венчался, крестился и прочее. 18 июля 1961 года был проведен Архиерейский собор, на котором было потребовано, чтобы священник не возглавлял «двадцатку» (исполнительный орган любого прихода во главе с председателем и ревизионной комиссией: без этой «двадцатки» нельзя зарегистрировать общину), а был наемным сотрудником. «Двадцатка» теперь должна была возглавляться светским старостой. На Архиерейском соборе 1961 года священников лишили каких-либо прав в общине. Теперь «двадцатка» имела право расторгнуть с ним договор без объяснения причин.
К 1959 году в СССР было пятьдесят восемь монастырей и семь скитов. Но в конце года Фуров, заместитель председателя Совета по делам религии при Совете Министров СССР, начал переговоры с патриархом. Сохранились его докладные записки о том, что с патриархом было достигнуто соглашение к 1961 году сократить количество монастырей на двадцать два, то есть практически почти наполовину, и уничтожить все семь скитов.
Были повышены налоги на землю и на изготовление свечей. Зарплату священнику стал выплачивать приходской совет. Она стала фиксированной и облагалась по девятнадцатой статье налогообложения, которая приравнивала священнослужителя к частному предпринимателю – врачу-дантисту, сапожнику и тому подобным профессиям. Налоги были высокие, но при этом священник Троицкого собора Александро-Невской лавры получал в 70-е годы пятьсот пятьдесят рублей. После уплаты налогов оставалось от трехсот до трехсот пятидесяти рублей, но и это было равно профессорской зарплате. Архиерей же получал до тысячи рублей.
Больше всего антирелигиозная кампания отразилась на духовных учебных заведениях. Не только монастыри, скиты и святые места подверглись закрытию. Находили поводы закрывать и духовные учебные заведения. Задача была ясна: лишить церковь кадров. На тот момент в стране было восемь семинарий и две академии. В результате хрущевских административных мер осталось только три семинарии и две академии. Действовали власти по-разному. Иногда препятствовали поступлению новых студентов, и при отсутствии наполняемости семинарии приходилось закрываться. Для этого могли, например, абитуриента через военкомат вызвать на военные сборы или забрать в армию. В других случаях действовали через милицию или через комсомол. А могли просто отключить электричество и воду.
Вообще, и храмы, и все другие религиозные учреждения редко закрывали просто так, без хотя бы видимости законного повода. Чаще всего сам священник оставлял приход. Или его лишали регистрации, после чего он не мог служить, и храм через несколько месяцев превращался уже в недействующий. Тогда власти говорили, что раз община не существует – храм закрывается. После этого иногда он просто стоял запертый, иногда подо что-то использовался, а бывало, и пытались его сломать или крест свалить. Это все зависело уже от местных властей.
Если говорить о монастырях, то в борьбе с ними очень помогала система прописки. Закрывался монастырь, монахи прибивались в какой-нибудь соседний, а туда постоянно совершались милицейские рейды, которые отлавливали людей без прописки. Увозили, сажали в «обезьянники» и говорили, что «еще раз поймаем – будет срок». Похожая ситуация была и со студентами семинарии. Если человек приезжал, например, с Украины и поступал в Ленинградскую духовную семинарию, ему просто отказывали в прописке, чтобы он был вынужден покинуть город.
Здесь нужно обязательно отметить, что, говоря об антирелигиозной кампании, часто забывают, что гонения коснулись всех конфессий на территории СССР. Постановление, принятое Сусловым, так и называлось: «О недостатках в научно-атеистической пропаганде», т. е. борьба шла с религией вообще, а не только с РПЦ.
Руководил наступлением на религию лично Хрущев. И конечно, в нем был некоторый романтический пафос революционной романтики, который он, дорвавшись до власти, стал претворять в жизнь. Он все менял, все перестраивал, в лучших революционных традициях ломал, чтобы построить новое. Церковь ему казалась препятствием на пути к коммунизму, а XXII съезд партии объявил о том, что через двадцать лет коммунизм наконец будет построен. Идеологические отделы, их руководители, в том числе Суслов, пользовались этим доводом и подталкивали Хрущева к борьбе с церковью.
Но была в этом и политическая сторона дела. Боролся Хрущев не только с церковью, а прежде всего с группировкой своих противников. Маленков, Ворошилов, Булганин, Каганович, Молотов были противниками гонений церкви. Старая сталинская гвардия считала, что церковь надо не притеснять, а использовать и в государственном строительстве, и в международных отношениях.
Впрочем, политика Хрущева была настолько своеобразной и непоследовательной, что он одновременно боролся со сторонниками участия церкви в политике, но при этом сам активно ее использовал в международных отношениях. Именно в этот период произошло вступление Русской церкви во Всемирный совет церквей. То есть, с одной стороны, разворачивались широкомасштабные гонения на церковь, и в то же время советский епископат ездил за границу и свидетельствовал, что гонений никаких нет.
Кроме того, церковь использовалась как миротворец: ее деятели выступали на Западе с призывами свернуть, например, размещение ядерных ракет в Европе. В проекты государства и при Сталине, и при Хрущеве входила и еще одна очень важная зона – Ближний Восток. Нужно было урегулировать отношения между православными патриархатами. И не просто урегулировать, но занять ведущее положение. Русская православная церковь должна была по мнению и сталинского, и потом хрущевского руководства стать лидером мирового православия.
Что очень интересно, церковь была тесно связана с органами госбезопасности. Сначала Совет по делам РПЦ вообще был подразделением Комитета государственной безопасности. Это потом уже, при Хрущеве, его функции сузили, а вместо полковника Карпова руководить церковными делами назначили обычного партийного функционера Куроедова. Хотя его замы, конечно, все равно были из органов госбезопасности. Учитывая внешнеполитическую деятельность церкви, контрразведка, разумеется, курировала деятельность Русской церкви и тщательно проверяла всех выезжающих за границу священников.
К 1961 году антирелигиозная кампания достигла своего апогея. Во-первых, убрали Карпова, и во главе Совета по делам РПЦ встал Куроедов. Во-вторых, умер митрополит Николай Ярушевич, и умер протопресвитер Николай Колчицкий, который тоже играл видную роль в сопротивлении гонениям. Церковь расшатали, лишили ее возможности нормально функционировать, но в итоге добились того, что прежде совершенно равнодушная к религиозным проблемам интеллигенция начала сочувствовать и религии, и деятелям церкви. Многие известные, в том числе и на мировом уровне, люди стали выступать в защиту церкви.
Дочь Сталина Светлана почти демонстративно крестилась в самый разгар антирелигиозной кампании. Академик Сахаров, не будучи верующим, стал посещать суды, где преследовали верующих, защищать их, писать открытые письма. И это было более весомо, нежели их защищал бы человек верующий.
Фактически, два параллельных пространства впервые увидели друг друга и стали общаться. Наверное, это и был главный позитивный итог хрущевской антирелигиозной кампании – возникший союз церкви с интеллигенцией, когда интеллигенция пошла в церковь, а лучшие представители церкви пошли навстречу российской интеллигенции .
УДК 94(47+57):2
С. И. Куксенко
Историческая наука о периодизации так называемого «хрущевского наступления» на Русскую православную церковь
На современном этапе развития исторических знаний возрастает роль и значение историографии, историографических исследований. Возникает необходимость выявить и понять сущность различных направлений, представленных в исторической науке, изменение научной проблематики исторических исследований, становление и эволюцию исторических концепций. Одной из актуальных тем современной историографии есть проблема изучения взаимоотношений партийно-государственных органов власти с Русской православной церковью и другими религиозными организациями в 1950-1960-х гг.
Ключевые слова: историография, Русская православная церковь, антирелигиозные гонения, хрущевская антирелигиозная политика
Serhiy I. Kuksenko
Historical Science concerning periodization of so-called «Khrushchev"s offensive» against Russian Orthodox Church
On the modern stage of the development of historical knowledge, the role and importance of the historiography and historiographical study is rapidly increasing. There is the necessity to reveal and understand the essence of different movements, presented in the historical science, the change of scientific problems, becoming and evolution of historical concepts. One of the most crucial issues of contemporary historiography is study of the relationship between party-state organs and Russian Orthodox Church and other religious organizations in 1950-1960"s.
Keywords: historiography, Russian Orthodox Church, anti-religious persecution, Khrushchev"s anti-religious policy
Целью статьи является анализ историографии, посвященной проблемам взаимоотношений партийно-государственных органов власти с Русской православной церковью (РПЦ) в 1950-1960-х гг., периодизации «хрущевского наступления» на религию и Церковь.
Изучение истории религии как существенной части гражданской истории постсоветских государств в последние два десятилетия стало одним из актуальных и продуктивных направлений в исторической науке. Это связано как с общим изменением роли и места религии и Церкви в социально-политической и духовной жизни общества, так и с радикальной сменой парадигмы исторической науки, с новыми возможностями, которые открылись перед историками в результате рассекречивания значительной части архивных материалов и литературы.
Одной из непростых страниц взаимоотношений власти с Русской православной церковью является период 1950-1960-х гг., который воспринимается многими как период «хрущевских гонений против религии и Церкви». В исторической науке не существует единых устоявшихся взглядов о начале «хрущевского наступления» на религию и Церковь. Характерной особенностью советской историографии 1950 - конца 1980-х гг. в исследовании церковно-религиозной тематики был тенденциозный подход к ос-
вещению проблем взаимоотношений партийногосударственных органов власти с Церковью и верующими. Это было вызвано господством в советском обществе атеистической концепции, в которой религии и Церкви отводилась роль противника советской власти. Практически до конца 1980-х гг. в официальной науке отсутствовали любые упоминания о преследовании религии и Церкви в годы руководства страной Н. Хрущевым.
Это тематическое поле в значительной степени заполнили исследователи зарубежья. Западный исследователь П. Фросе датирует начало новой антирелигиозной кампании 1959 г. Он считает, что власть запланировала действия, направленные на то, чтобы «религиозные группы и все конфессии испытали худшие преследования с 1930-х гг.»1. К. Р. Хилл, Л. Лорен, М. Таплей указывают, что в период с 1959 по 1964 г. были особо злостные гонения на церковь2. Вместе с тем много авторов активизацию антирелигиозной борьбы датируют 1960 г. Так, М. Бурдо указывает, что новое наступление на религию было инициировано по приказу высшего руководства государства в 1960 г., а в 1961 г. Церковь была решительно ослаблена тем, что управление церковными делами передавалось в руки светских советов - двадцаток3. Д. Поспеловский начало массовых гонений видит еще в событиях 1948 г.,
когда после видимого улучшения отношений между государством и Русской православной церковью 1943 г., наступило их первое ухудшение. Период 1953-1957 гг. исследователь называет «передышкой» и объясняет ее «борьбой за власть в верхах и отсутствием еще абсолютного хозяина в Кремле после смерти Сталина». Как только полным хозяином стал Н. Хрущев - сразу же возобновились приготовления к антирелигиозным наступлениям4.
Современный петербургский исследователь истории Русской православной церкви М. Шка-ровский считает, что подготовка мощной антирелигиозной кампании началась в конце 1957 г., когда по запросу сектора агитации ЦК КПСС все республиканские ЦК и Советы по делам РПЦ и религиозных культов представили «справки об активизации религиозных организаций и состоянии научно-атеистической пропаганды»5. Р. Пихоя указывает, что примерно с 1957 г. свою деятельность в этом направлении активизировал Комитет государственной безопасности при Совете Министров СССР. По мнению исследователя, речь даже шла о возвращении к «чекистскому курсу» 1930-х гг. «на искоренение религии путем уничтожения Церкви»6.
По мнению М. Одинцова, тенденция к изменению курса церковной политики появляется в высших партийных кругах в 1954-1957 гг., когда вопросы церковной политики постепенно перемещаются в сферу партийного влияния и связываются с целями и задачами «антирелигиозной работы»7. Однако, по его мнению, усилиями руководителей Советов по делам Русской православной церкви и по делам религиозных культов баланс церковно-государственных отношений в этот период удалось удержать на прежнем уровне8.
Исследователи Г. Симон, В. Войналович,
B. Баран, М. Шкаровский, О. Васильева, Т. Чу-маченко, Ю. Катунин, С. Фирсов, А. Моренчук,
C. Яремчук, игумен Иннокентий (Павлов) начало организованного наступления на Русскую православную церковь и резкое ухудшение ее положения датируют 1958 г., считая, что наступление началось с подрыва материальной базы РПЦ, продолжилось закрытием учебных заведений, монастырей и храмов, и все это происходило на фоне мощной пропагандистской кампании9. Так В. Войналович указывает, что «окончательно край прежнему „религиозному нэпу" был положен постановлением ЦК КПСС от 4 октября 1958 г. „О записке Отдела пропаганды и агитации ЦК КПСС «О недостатках научно-атеистической пропаганды»" и решениями ноябрьского (1958 г.) Пленума ЦК КПСС, которые фактически санкционировали кардинальное из-
менение партийной тактики в религиозном вопросе»10. По мнению исследователя С. Яремчука, «осенью 1958 г. властями было восстановлено антицерковное наступление. Первые удары направлялись против церковных доходов и монастырских хозяйств. Сначала власть сделала убыточным производство и продажу свечей и забрала у монастырей более 70 % земель, обложив их завышенными ставками налогов»11.
М. Одинцов же считает, что в партийном аппарате до 1958 г. проявляли себя и либеральная, и жесткая точки зрения на пути развития государственно-церковных отношений. По мнению ученого, даже после принятого осенью 1958 г. постановления СМ СССР, жестко ограничившего правовое положение Русской православной церкви, в политике властей вплоть до начала 1960-х гг. проявляла себя и прежняя либеральная тенденция12.
A. Колодный, П. Яроцкий указывают, что темпы «борьбы» против религии росли, и с 1960 г. наступил переломный для судьбы Церкви период13.
B. Пащенко вообще называет весь период пребывания у власти Н. Хрущева сплошным давлением на Церковь. Вместе с тем он подчеркивает, что 1960 г. положил начало новому этапу в гонениях на Церковь: «Началось тотальное наступление на все официально зарегистрированные в СССР конфессии»14. Несмотря на это, исследователь отмечает, что в начале 60-х гг. «складывались объективные условия для нормализации государственно-церковных отношений в недалеком будущем». Он связывает это с принятием новой Программы КПСС, в которой «Коммунистическая партия торжественно отказывалась от фактически силовых методов борьбы против религиозных объединений, прежде всего, против влиятельной РПЦ»15.
Е. Панич, анализируя политику государственного атеизма 1950-1960-х гг., указывает на ее качественно иной по сравнению с политикой 1930-х гг. характер. Уже «не происходило массовых репрессий в отношении верующих, и главная стратегия партийно-политической элиты заключалась не в уничтожении носителей религиозных верований, а в их „перевос-питании"»16. Такое «перевоспитание», в первую очередь, относилось к руководству религиозных организаций и довольно успешно осуществлялось.
В. Войналович, М. Шкаровский считают, что в конце 1962 г. антирелигиозная волна временно пошла на спад. Причины этого исследователи видят в «модернизации» Московской патриархией в 1962-1963 гг. социально-этических взглядов, расширении внешнеполитической де-
ятельности. Часть богословов и иерархов стала проводить параллели между христианством и коммунизмом, одобряла с религиозных позиций социально-нравственные ценности и идеалы советского общества. О подтверждении улучшения свидетельствует награждение 8 ноября 1962 г. патриарха Алексия к его 85-летию четвертым орденом Трудового Красного Знамени17.
В современной исторической науке существует несколько подходов к периодизации антирелигиозной политики советской власти 1950-1960-х гг.
Зарубежный исследователь В. Заватский первую фазу наступления на религию и Церковь датирует 1959-1961 гг. Автор подчеркивает, что антирелигиозная политика осуществлялась под лозунгом возврата к «ленинской законности»18. Вторая фаза - 1961-1962 гг. - характеризуется насильственным подчинением религиозных общин законодательству. Но, несмотря на закрытие множества церквей, на четвертом году проведения антирелигиозной кампании стало ясно, что никакими административными мерами, какими бы крутыми они ни были, сломить сопротивление верующих не удастся19.
А. Моренчук антирелигиозные мероприятия власти в Украине делит на этапы в зависимости от региона наибольшей активности кампании по сокращению действующих церквей: в течение 1958-1960 гг. закрывались храмы преимущественно в восточных областях; а с 1961 г. основной удар переместился на западноукраинские земли20.
И. Андрухив наступление на религию в 60-х гг. условно разделяет на два этапа. Первый этап (начало 1960 г. - конец 1963 г.) характеризуется «применением грубого административного давления, вмешательством во внутреннюю жизнь церкви, принятием ряда постановлений и распоряжений идеологически-политического характера, которые стали „правовой" основой борьбы с религиозными влияниями и существенно подорвали ее экономически-социаль-ную базу». Второй этап (начало 1964 г. - конец 1960-х гг.) знаменуется отходом от методов жесткого администрирования, введением «сплошной атеизации общества с использованием достижений научно-технического прогресса в пропагандистской работе, реорганизацией учебно-воспитательной системы и соответствующих структур, которые контролировали деятельность религиозных объединений»21.
О. Шубин считает, что «первая атака на религию 1958-1959 гг. носила ситуативный характер... Но, натолкнувшись на сопротивление верующих, власть стала продумывать более системные меры, которые могли ограничить вли-
яние Церкви четкими рамками»22. На его взгляд, пик противостояния Церкви и государства пришелся на 1960-1961 гг., однако он продолжался недолго - ведь Русская православная церковь пошла на уступки, согласившись на церковную реформу, что, в свою очередь, привело к «постепенному спаду антирелигиозной кампании»23.
Протоиерей О. Марченко выделяет два этапа антирелигиозных мероприятий власти. Первый этап охватывает 1954-1959 гг. - постепенное ограничение деятельности Русской православной церкви. По мнению религиозного исследователя, мероприятия этого этапа характеризовались половинчатостью и слабой эффективностью, отсутствием единой программы действий властных структур. Второй этап -1960-1964 гг. - курс на полное уничтожение религии в СССР, в том числе ликвидации организационной структуры Русской православной церкви, осуществлялся согласно идеологической установке КПСС на ускоренное «построение коммунизма». В этот период все учреждения партийно-государственной системы, вовлеченные в осуществление поставленной задачи, действовали с высокой степенью согласованности и эффективности, в соответствии с четко выработанной программой24.
В. Пасат в антицерковной политике власти выделяет следующие этапы: 1958-1960 гг. - «неуклюжие атеистические наскоки и административный произвол»; 1961-1965 гг. - структурная контрреформа церковного управления с его полным подчинением светской атеистической власти25.
В историографии распространено мнение, что с отставкой Н. Хрущева прекратилась антирелигиозная кампания, притеснения верующих и духовенства. Этот тезис поддерживают современные исследователи В. Цыпин, П. Салих,
С. Шкуратов, П. Бондарчук и другие. Так, протоиерей В. Цыпин в учебнике для православных духовных семинарий пишет: «.В положении Русской Церкви внутри страны в середине 60-х гг. произошли благоприятные перемены. Начало им было положено отставкой Н. С. Хрущева, состоявшейся 14 октября 1964 г. на праздник Покрова Божией Матери»26. По мнению религиозного исследователя, «новое политическое руководство оказалось более трезвым, чем отправленный в отставку правитель, и отказалось от некоторых из наиболее утопических и сумасбродных проектов Хрущева, в том числе и от его пагубных замыслов разгрома Православной Церкви. В своей политике в отношении верующих новая власть учитывала реальное положение дел, хотя атеизм, как и раньше, составлял ядро коммунистической идеологии, а ликвида-
ция религии оставалась высшей целью партии, но цель эта теперь не предлагалась как ближайшая задача. Н. Хрущев был главным вдохновителем и стратегом атеистической кампании, после него лица, занимавшие высшие должности в государстве. непосредственно не вмешивались в атеистическую пропаганду»27. Полат Салих также убежден, что бурная антирелигиозная кампания прекратилась после отставки Н. Хрущева в 1964 г. Церковь, несмотря на все гонения в период 1958-1964 гг., сумела выстоять, доказав тем самым бесперспективность попыток ее уничтожения28. Кампания преследования Церкви прекратилась с падением М. Хрущева, - подтверждает исследователь С. Шкуратов29.
Г. Симон утверждает, что давление на Церковь с момента отставки Н. Хрущева уменьшилось, но атеистическая пропаганда усиливается30. По мнению П. Бондарчука, устранение Н. Хрущева от власти способствовало определенной либерализации религиозной политики. Власть отказывается от прямого нарушения Конституции и других государственно-нормативных актов в религиозной сфере. Однако борьба с религией начинает носить более завуалированный, скрытый характер. Это проявилось, в частности, в уменьшении давления на религиозные организации и верующих31.
Однако многие современные исследователи заявляют, что неправильно связывать смягчения религиозной политики советского государства с отставкой Н. Хрущева. По их мнению, первые изменения политики партийно-государственного аппарата страны в отношении православной церкви стали проявляться еще в конце 1963 - начале 1964 г., когда Н. Хрущев был активной политической фигурой. Кроме того, исследователи отмечают, что новое руководство и после 1964 г. в целом продолжало ограничивать влияние Церкви и ни одно запретное решение предшественников относительно религии и Церкви не отменило. В. Пащенко, Ю. Катунин, М. Шкаровский, А. Моренчук, аргументируя эту позицию, ссылаются на Постановления ЦК КПСС от 2 января и 14 мая 1964 г. Эти постановления осуждали грубое администрирование в отношении религиозных объединений и верующих, действия «отдельных руководителей на местах», которые «не отказались от неправильных, осужденных партией административных методов борьбы с религией, незаконно закрывают церкви, вмешиваются в их внутреннюю деятельность». Также на Всесоюзном совещании уполномоченных Совета по делам РПЦ (июнь 1964 г.) «впервые после нескольких лет гонений был поставлен вопрос о новых подходах в отношении к православной церкви»32.
М. Шкаровский указывает, что борьба против перегибов в антирелигиозной работе развернулась весной 1964 г. по линии Совета по делам Русской православной церкви. «Преодоление перегибов поддержал и начальник 5-го управления КГБ Ф. Бобков»33. А. Морен-чук поддерживает мнение, что «инициатива по сворачиванию антицерковной кампании шла от органов внутренней безопасности», которые, имея разветвленную сеть агентов и осведомителей, оценили общественное неприятие избранных властью методов борьбы и неспособность реализовать поставленные задачи - свести на нет религиозность населения. Исследователь уверен, что уже в начале лета 1964 г. власть отказалась от крайних методов борьбы против Церкви и веры в Бога. По мнению ученого, прекращение наступления на Церковь было вызвано не приходом к власти Л. Брежнева, а переосмыслением ошибок самим Н. Хрущевым34.
В. Пащенко подчеркивает, что действительно после отставки Н. Хрущева новое руководство партии и государства для того, чтобы больше не озлоблять людей, «приняло ряд мер по снятию напряженности вокруг церковной жизни», смягчило притеснения религиозных чувств верующих35. Оно «пыталось публично продемонстрировать изменение курса религиозной политики»: уже 19 октября 1964 г. митрополитов Никодима и Питирима пригласили на правительственный прием в честь полета космонавтов. 15 января 1965 г. Председатель Президиума Верховного Совета СССР А. Микоян торжественно принял группу высших церковных деятелей страны. В феврале 1965 г. Председатель Совета Министров СССР А. Косыгин поздравил патриарха Алексия по случаю 20-летия избрания первоиерархом РПЦ36. Однако, анализируя действия власти в течение 1964 г., он приходит к выводу, что «изменение политики партии и государства в отношении православной церкви произошло задолго до отставки Н. С. Хрущева»37.
Изменения в отношении к Церкви, наступившие после отставки Н. Хрущева, В. Пащенко и М. Шкаровский называют внешними, второстепенными. Глубинных перемен в политике партии, ее руководителей не произошло - в отношении к Церкви Коммунистическая партия и социалистическое государство продолжали демонстрировать общую неизменность и последовательность курса. «Антицерковная политика осталась неизменной, изменились лишь ее формы и методы»38.
В. Войналович также убежден, что «с приходом к власти Л. Брежнева религиозная по-
литика начала корректироваться властями в сторону ослабления давления государства на религию и церковь, хотя общая направленность этой политики оставалась неизменной. Из нее была изъята откровенная антирелигиозность и грубость, имевшие место в предыдущие годы. Не отказываясь от атеистической работы, партийные органы пытались придать ей научное содержание»39.
Священник М. Лагодич утверждает, что после отставки Хрущева антирелигиозная пропаганда не прекращается. Это проявляется во внедрении псевдорелигиозных коммунистических обрядов с целью заменить христианские. Кроме того, Л. Брежнев не отменил ни одного репрессивного мероприятия, введенного Н. Хрущевым40.
Данную мысль развивает В. Пасат, утверждая, что никакого «хрущевско-брежневского» водораздела в церковной политике властей нет. Настоящий же водораздел между двумя эпохами церковно-государственных отношений пролегал не через отставку Н. Хрущева в 1964 г., а через контрреформу, охватившую период 1963-1966 гг. Другое дело, что с именем Н. Хрущева, во-первых, был связан наиболее болезненный этап церковной контрреформы, а во-вторых, неуклюжие атеистические набеги и административный произвол 1958-1960 гг. Последующие события (как во времена Н. Хрущева, так и во времена Л. Брежнева) были уже не просто гонениями и притеснениями, а достаточно последовательной системной политикой, которая сохраняла преемственность базовых целей коммунистического режима и верность избранному курсу. Государство в своих отношениях с церковью возвращалось к политике В. Ленина и раннего И. Сталина41.
В исторической литературе традиционно закрепилась оценка хрущевской антирелигиозной политики как «гонения против Церкви», жесткого «преследования верующих» всех конфессий, массового закрытия их молитвенных домов. Так, М. Одинцов указывает, что период оттепели был для государственно-церковных отношений «откатом в 30-е гг.»42. «Времена хрущевской оттепели обернулись для представителей разных конфессий лютым морозом», - пишет авторитетный исследователь церковной истории М. В. Шкаровский43. В. Войналович, анализируя антирелигиозную политику, указывает, что это была «масштабная кампания наступления на религиозно-церковные институции», которая «сопровождалась массовым закрытием молитвенных зданий, жестким преследованием духовенства и верующих разных конфессий»44. Архимандрит Августин (Никитин) называет
1959-1964 гг. временем «хрущевских гонений на Русскую православную церковь»45. Составители сборника «Мартирология украинских церквей» утверждают, что Церковь «фактически в этот период. претерпела сильнейшие в послевоенный период преследования»46. Как «гонения» рассматривают партийно-государственную политику В. Пассат, С. Полат, В. Еленский и другие исследователи47.
Диаметрально противоположную позицию занимает А. Шубин, утверждая, что партийно-государственную политику 19501960-х гг. в отношении религии и Церкви неправильно называть «гонениями». Исследователь считает, что «для того, чтобы не обесценивать само слово „гонения", которое действительно свидетельствует о широкомасштабной трагедии прежних времен (20-30-х гг.), события 50-60-х гг. имеет смысл назвать не „гонениями", а скромнее - „притеснениями", „мягким конфликтом" государства с Церко-вью»48. По убеждению А. Шубина, давление «на РПЦ могло иметь более скромную цель, чем ее подавление - вернуть это инородное для коммунистического режима тело в рамки, за пределы которых РПЦ далеко вышла после войны»49. А наступление на религию в 1958 г., по его мнению, началось собственно из утилитарных стремлений - «наложить руки на церковные богатства». Исследователь считает, что, если бы государство действительно планировало развалить церковь, то использовало бы заявление Патриарха о его отставке в связи с закрытием монастырей, ведь отставка способствовала бы развалу Церкви. Поскольку государственные органы, наоборот, желали сохранить на посту Патриарха Алексия, то это является свидетельством их стремления не развалить Церковь, а поставить ее в определенные ею же рамки50.
Таким образом, мы сравнили наиболее распространенные взгляды исследователей относительно взаимоотношений партийно-государственных органов власти с Русской православной церковью в 1950-1960-х гг., этапы, особенности и оценку этих взаимоотношений. В целом, в современной историографии тема взаимоотношений власти с религиозными организациями вообще и с Русской православной церковью конкретно, остается по-прежнему перспективной. На наш взгляд, наличие дискуссионных взглядов относительно периодизации, цели и сущности «хрущевского наступления» на религию и Церковь на рубеже 1950-1960-х гг. свидетельствует о недостаточной изученности данного вопроса. Нуждаются в более детальном изучении вопросы взаимодействия государ-
ственных структур, осуществляющих политику Советского государства относительно религиозных организаций, реакции духовенства и верующих на изменения курса государственно-церковных отношений, состояние внутрицерковной жизни, деятельности епископата Русской православной церкви.
Примечания
1 Froese P. Forced secularization in Soviet Russia: why an atheistic monopoly failed // J. for the scientific study of religion. 2004. Vol. 43, № 1. P. 49. URL: http: // thedivinecon-spiracy. org (дата обращения: 20.06.2013).
2 Hill K. R. The Soviet Union on the brink: an inside look at Christianity and glasnost. 1991. Р. 63. URL: http: // anabaptist. ru (дата обращения: 20.06.2013); Tapley L. L. Soviet religion policy through religious dissidents from Leonid Brezhnev to Mikhail Gorbachev: a comparative study of Aida Skripnikova and Valeri Barinov. URL: https: // beardocs. baylor. edu (дата обращения: 20.06.2013).
3 Bourdeaux M. Reform and Schism // Problems communism. 1967. Sep. P. 108-118. URL: http: // unz. org (дата обращения: 20.06.2013).
4 Поспеловский Д. В. Русская православная церковь в XX в. М.: Республика, 1995. С. 272-282. URL: http: // krotov. info (дата обращения: 20.06.2013).
5 Шкаровский М. В. Последняя атака на русскую православную церковь // Советское общество: возникновение, развитие, ист. финал: в 2 т. / под общ. ред. Ю. Н. Афанасьева. М.: Рос. гос. ун-т. 1997. Т. 2: Апогей и крах сталинизма С. 362. URL: http: // you 1917-91. narod.ru (дата обращения: 20.06.2013).
6 Пихоя Р. Г. Советский Союз: история власти, 19451991. М.: Изд-во РАГС, 1998. С. 214.
7 Одинцов М. И. Евангельское движение в Советском Союзе: трудности возрождения и внутр. противоречия, отношения с гос-вом, 1944-1955 гг. URL: http: // rusoir.ru (дата обращения: 20.06.2013).
8 Его же. Русская православная церковь в ХХ в.: история, взаимоотношения с гос-вом и о-вом. М.: Центр. дом духов. наследия: Объед. исслед. религии, 2002. С. 159-160.
9 Simon G. Church, State, and opposition in the U. S. S. R. 1970. С. 71. URL: http: // ucpress. edu (дата обращения:
20.06.2013); Васильева О. Ю. Русская православная церковь и Второй ватиканский собор: факты, события, док. М.: Лепта-Пресс, 2004. С. 113-121; Чумаченко Т. А. Государство, Православная Церковь, верующие, 1941-1961 гг. М.: Анро-ХХ, 1999. С. 197-222. (Серия «Первая монография»); Фирсов С. Л. Апостасия: «атеист Александр Осипов» и эпоха гонений на Русскую православную церковь. СПб.: Сатисъ,
2004. С. 5-55; Шкаровский М. В. Русская православная церковь при Сталине и Хрущеве: гос.-церк. отношения в СССР в 1939-1964 гг. М.: Изд-во Крутицкого патриаршего подворья, 1999. С. 359; Катунин Ю. А. Православная церковь Крыма в 1958-1963 гг. // Культура народов Причерноморья. 2001. № 22. С. 89-95; Исиченко И., архиеп. История Христовой
церкви в Украине. Xарьков, 2003. С. 370; Моренчук А. А. Религиозные процессы в Украине в 1953-1964 гг.: на материалах зап. обл.: автореф. дис. ... канд. ист. наук: спец. 09. 00. 11. Острог, 2006. 20 с.; Баран В. К. Украина в эпоху Xрущева // Политическая история Украины. XX в.: в 6 т. Киев, 2003. Т. 6: От тоталитаризма к демократии, 1945-2002 / О. М. Майборода, Ю. И. Шаповал, О. В. Гарань и др. С. 189; Иннокентий (Павлов), игум. Свобода во Xристе в условиях внешней несвободы: опыт рос. церк. жизни послед. сорока лет: докл. // Свобода - дар Духа и призвание в Церкви и обществе: междунар. конф. Москва, авг. 2006 г. URL: http: // krotov. info (дата обращения: 20.06.2013).
10 Войналович В. А. Государство и церковь на Полтавщине, вторая половина 40-х - 80-е гг.: террор против церквей. URL: http: // poltava-repres. narod.ru (дата обращения:
20.06.2013); Его же. Государство и церковь на Полтавщине в советское время. Полтава, 2002. С. 97.
11 Яремчук С. С. Православная церковь на Буковине в 1944-1991 гг.: гос.-церк. отношения: автореф. дис. ... канд. ист. наук: спец. 07. 00. 01. Черкассы, 2006. С. 13.
12 Одинцов М. И. Письма и диалоги времен «хрущевской оттепели»: десять лет жизни патриарха Алексия, 1955-1964 гг. // Отеч. арх. 1994. № 5. С. 26, 27; Его же. Патриарх Алексий I (Симанский): биогр. заметки: к 130-летию со дня рождения // Свобода совести в России: ист. и соврем. аспекты. М., 2007. Вып. 5. С. 436-443.
13 История религии в Украине: учеб. пособие / А. М. Колодный, П. Л. Яроцкий, Б. А. Лобовик и др.; под ред. А. М. Колодного, П. Л. Яроцкого. М., 1999. 735 с.
14 Пащенко В. А. Православие в новейшей истории Украины: в 2 ч. Полтава, 1997. Ч. 1: История Украинской церкви, 1941-1961 гг. С. 321.
15 Пащенко В. А. Русская православная церковь в конце хрущевской «оттепели» // Укр. ист. журн. 2001. № 5. С. 142.
16 Панич О. И. Практические аспекты реализации политики государственного атеизма по отношению к евангельским христианам-баптистам в 1960-1980-х гг. в Донецкой области // Новые страницы истории Донбасса: сб. науч. ст. / Донецк. нац. ун-т, ист. фак. 2008. Кн. 15/16. URL: http: // nbuv. gov. ua (дата обращения: 26.06.2013).
17 Войналович В. А. Партийно-государственная политика в отношении религии и религиозных институтов в Украине 1940-1960-х гг.: политол. дискурс. Киев: Свитогляд,
2005. С. 92; Шкаровский М. В. Православие при социализме: гос.-церк. отношения в СССР в 1939-1964 гг. URL: http: // lib. rin.ru (дата обращения: 26.06.2013).
18 Заватский В. Евангелическое движение в СССР после Второй мировой войны: пер. с англ. М.: ИЦ-Гарант, 1995. С. 160.
19 Там же. С. 165-166.
20 Моренчук А. А. Указ. соч. С. 14.
21 Андрухив И. А. Политика советской власти в сфере религии и конфессиональной жизни на Прикарпатье в 40-80-х гг. XX в.: ист.-прав. анализ: автореф. дис. ... д-ра ист. наук: спец. 07. 00. 01. Ужгород, 2006. С. 21 -22.
22 Шубин А. В. Притеснения Русской православной
церкви в 50-60-х гг.: совет. конкордат // Научные работы исторического факультета Запорожского государственного университета. М.: Просвещение, 2008. Вып. 22. С. 173. URL: http: // sites. znu. edu. ua (дата обращения: 20.06.2013).
23 Там же. С. 176, 179.
24 Марченко А. Н. «Xрущевская церковная реформа» и ее влияние на внутрицерковную жизнь по материалам Уральского региона, 1958-1964 гг.: автореф. дис. ... д-ра ист. наук: спец.: 09. 00. 13. М., 2008. URL: http: // dissers.ru (дата обращения: 20.06.2013); http: // regiment.ru (дата обращения: 20.06.2013).
25 Православие в Молдавии: власть, церковь, верующие, 1940-1991: собр. док.: в 4 т. / отв. ред., сост. и авт. предисл. В. Пасат. М.: Росспэн, 2009. Т. 1: 1940-1953. С. 41-42.
26 Цыпин В. А. История Русской православной церкви, 1917-1990. М.: Xроника, 1994. С. 164-165. URL: http: // krotov. info (дата обращения: 20.06.2013).
28 Полат С. Русская православная церковь и религиозная политика советского государства в условиях Второй мировой войны и послевоенный период: автореф. дис. ... канд. полит. наук: спец.: 23. 00. 01. М., 2001. 36 с. URL: http: // dissertation 1. narod.ru (дата обращения: 20.06.2013).
29 Шкуратов С. А. Взаимоотношения Советского государства и Русской православной церкви в 40-60-е гг. XX в.: дис. ... канд. ист. наук: 07. 00. 02. М., 2005. С. 14. URL: http: // lib. ua-ru. net (дата обращения: 20.06.2013).
30 Simon G. Op. cit. P. 88-93.
31 Бондарчук П. Особенности религиозной ситуации в Украине: вторая половина 1960-х - середина 1980-х гг. // Укр. ист. сб. 2008. Вып. 11. С. 311-312.
32 Катунин Ю. А. Политика государства в отношении церкви в Крыму в 60-80-е гг. XX в. // Культура народов Причерноморья. 2001. № 21. С. 243.
33 Шкаровский М. В. Русская православная церковь при Сталине и Xрущеве. С. 388; Шкаровский М. В. Православие при социализме.
34 Моренчук А. А. Указ. соч. С. 16.
35 Пащенко В. А. Православная церковь в тоталитарном государстве: Украина в 1940 - начале 1990-х гг. Полтава: АСМИ, 2005. С. 203.
36 Его же. Православие в новейшей истории Украины: в 2 ч. Полтава, 1997. Ч. 2. С. 100.
37 Пащенко В. А. Православная церковь в тоталитарном государстве. С. 244.
38 Его же. Православие в новейшей истории Украины. Ч. 2. С. 100; Шкаровский М. В. Православие при социализме; Его же. Русская православная церковь при Сталине и Xру-щеве. С. 391; Его же. Русская Православная Церковь в XX в.: докл. // Парадоксы православия: конф., Амстердам, 11-14 сент. 2011 г. URL: http: // eparhia-ufa.ru (дата обращения:
39 Войналович В. А. Партийно-государственная политика в отношении религии. С. 94.
40 Лагодич М. Антирелигиозная борьба в СССР в середине XX в. // Взаимоотношения между политикой и христианством: материалы междунар. науч. конф., Донецк, 24-25 февр., 2006 г. / Донецк. христиан. ун-т. Ровно: ПП ДМ,
2006. С. 39-43. URL: http: //fmykolaj. io. ua (дата обращения:
41 Православие в Молдавии: власть, церковь, верующие, 1940-1991. С. 41-42.
42 Одинцов М. И. Государственно-церковные отношения в России: на материалах отеч. истории XX в. URL: http: // rusoir.ru (дата обращения: 20.06.2013).
43 Шкаровский М. В. Русская православная церковь при Сталине и Xрущеве. С. 359.
44 Войналович В. А. Партийно-государственная политика в отношении религии и религиозных институтов в Украине 1940-1960-х гг. С. 97.
45 Августин (Никитин), архим. Церковь плененная: митрополит Никодим (1929-1978) и его эпоха: в воспоминаниях современников. СПб.: Изд-во СПбГУ, 2008. С. 44.
46 Мартирология украинских церквей: в 4 т. Торонто; Балтимор: Факел, 1987. Т. 1: Украинская православная церковь: док., материалы, христиан. самиздат Украины / сост. и ред. О. Зинкевич и О. Воронин. С. 819.
47 Православие в Молдавии: власть, церковь, верующие, 1940-1991. С. 39; Полат С. Указ. соч. С. 23.
48 Шубин А. В. Указ. соч. С. 180.
49 Там же. С. 170.
Ольги Васильевой - будущего министра образования РФ - посвящена хрущёвской церковной политике.
В статье есть богатый фактический материал не только о хрущёвском, но и о сталинском периоде.
Ольга Васильева. Государственно-церковные отношения хрущевского периода
О конце 1950-х - начале 60-х годов, вошедших в историю как период «хрущевских» гонений на Церковь, за последнее десятилетие написано много серьезных исследований, раскрывающих политические и экономические аспекты этой кампании.
В этот период, наполненный драматизмом, советское руководство в кратчайшие сроки спешило решить религиозную проблему в стране. Говоря о политических аспектах, авторы указывают и на желание построить в СССР общество, коммунистическая идеология которого, освободившаяся от сталинского наследия, еще смогла бы проявить себя, что, в свою очередь, исключало возможность любой духовной альтернативы, особенно религиозной.
Отмечалось, что определенная часть советского общества относилась индифферентно к масштабам кампании, а демократически настроенные «шестидесятники» считали, что в СССР может быть построено справедливое, социально ориентированное государство, где христианству не будет места. Важную роль сыграли и кадровые перестановки. К Е.А. Фурцевой, Л.Ф. Ильичеву, и ранее выражавшим недовольство прежним государственно-церковным курсом, прибавилась ретивая молодежь - А.Н. Шелепин, В.Е. Семичастный, А.И. Аджубей. Комсомольские вожаки стремились к решительной борьбе с Церковью, предлагая ликвидировать ровное отношение с ней как сталинское наследие. А сам «волюнтарист-романтик» Н. Хрущев считал, что в период перехода СССР к предкоммунистическим отношениям распространение научных знаний и изучение законов природы не оставляет места для веры.
Власть не могла не учитывать также и значительно выросшую религиозность вышедших на свободу узников ГУЛАГа. Изживание страха привело к активизации верующих. (Так, в 1955 году в Совет по делам Русской православной церкви поступило 1310 ходатайств и обратилось 1700 просителей об открытии храмов, а в 1956 году было на 955 ходатайств и 599 просителей больше1.)
Важнейшей причиной изменения курса стала и экономическая. Именно жесткий контроль за финансовой деятельностью Церкви ляжет в основу «церковной реформы», речь о которой пойдет ниже.
Практически весь комплекс причин прослеживается сквозь призму жизни и деятельности Председателя Совета по делам Русской православной церкви Г.Г. Карпова. Метаморфоза, происшедшая с ним в период с 1953 по 1958 год, - наглядный пример того, что люди, пришедшие к власти после смерти И. Сталина, не только не учли послевоенный опыт государственно-церковных отношений, но и сознательно искоренили все, что о нем напоминало.
Отчет Г. Карпова на имя Г.М. Маленкова и Н.С. Хрущева «О состоянии русской православной церкви на 1 января 1953 года» очень обстоятелен. Составлен, как и все предыдущие, в спокойном, деловом тоне. На 1 января в СССР «на регистрации состояли 10 891 церковь и 2617 молитвенных домов, из которых 1455 являлись приписными к другим церквям и не имели своего штатного духовенства и исполнительных органов»2.
На 1 января 1953 года в Русской церкви было 59 архиереев, без учета находившихся за границей, 12031 священник и 1150 дьяконов составляли ее клир3. Но эти показатели были меньше, чем в 1952 году. Причину Г. Карпов определил как естественную убыль: «За 1952 год из состава духовенства выбыло по причине смерти 619 человек, а вновь посвящено - 316 человек и возвратились из заштата 80 человек»4. Такое положение экзарх Украины митрополит Иоанн (Соколов) в одной из бесед с уполномоченным Совета по республике охарактеризовал так: «У нас в церкви с кадрами катастрофическое положение, нет священников, и взять их негде»5.
Но, несмотря на эти проблемы, как позитивный момент были отмечены внешнеполитические мероприятия Церкви, самыми важными из которых стали:
2. Составление и утверждение штатов и сметы на содержание Духовной миссии в Иерусалиме, выработка Положения о миссии, инструкций для работников миссии.
3. Подготовка материалов о положении русских монастырей на Афоне для предъявления претензий со стороны Русской и других церквей к греческому правительству и Константинопольскому патриарху.
4. Предъявление Московской патриархией претензий Вселенскому патриарху по вопросам Финляндской и Польской церквей, по заграничным эмигрантским формированиям, настроенным враждебно к Московской патриархии, но поддерживаемым Вселенским патриархом6.
Заканчивался отчет рекомендацией по дальнейшему расширению заграничных связей Церкви.
Стабильность в церковной жизни, о которой докладывал Г. Карпов, менее всего устраивала власть. В марте 1954 года заведующие отделами пропаганды и науки ЦК совместно подготовили на имя Н. Хрущева докладную записку «О крупных недостатках в естественно-научной, антирелигиозной пропаганде»7. Того не надо было ни в чем убеждать. Никита Сергеевич имел большой опыт антицерковной работы. Он был организатором так называемой «ликвидации унии» в 1946 году, за которой последовало «добровольное» воссоединение греко-католиков с Московской патриархией (отголоски этих событий принесли много горя православным на Украине в начале 90-х годов). Кроме этой масштабной акции, он участвовал в 30-е годы в закрытии и уничтожении храмов Киева и Москвы.
Историки-исследователи, называя его «революционным романтиком», отстаивают положение, что Хрущев искренне верил в возможность скорого построения коммунизма, в котором не должно было быть места «религиозным предрассудкам». В это верится с трудом. Забегая вперед излагаемых событий, приведу яркий пример. В августе 1959 года Москву посетил известный итальянский гуманист мэр Флоренции Джорджо Ла Пира. Он был принят Н. Хрущевым, затем неоднократно писал советскому лидеру. И в одном из писем, датируемом 14 марта 1960 года, можно прочесть следующее: «Уважаемый господин Хрущев, от всего сердца желаю Вам скорейшего выздоровления. Вы знаете, я уже писал Вам об этом несколько раз, что я всегда молился Мадонне, нежной матери Христа, к которой Вы с юношеского возраста относились с такой любовью и такой верой, чтобы Вы могли стать подлинным создателем "всеобщего мира" в мире»8. (Это письмо не дошло до адресата, оно было задержано в советском посольстве в Италии и позже передано в МИД.)
Вряд ли Ла Пира стал бы придумывать это. Скорее всего, подобный разговор состоялся при их встрече. Важность этого факта - в дополнительных штрихах к портрету Н. Хрущева: рассуждать о вере и искоренять ее более искусно, чем в довоенные десятилетия, бороться со «сталинским наследием», оставаясь при этом человеком прежней системы по духу и плоти.
И таким был не он один. Выше уже говорилось о том, как новая эпоха отразилась на Г. Карпове. Так, уже в апреле 1954 года в своем письме в ЦК КПСС он будет просить «указаний о задачах Совета для данного времени и установках по практической работе»9, остро чувствуя приближение каких-то событий. И они последовали.
7 июля 1954 года ЦК КПСС принял постановление «О крупных недостатках в научно-атеистической пропаганде и мерах ее улучшения», в подготовке которого активно участвовали М.А. Суслов, Д.Т. Шепилов и А.Н. Шелепин. Основная мысль документа - осуждение прежней «примиренческой» политики в «церковном вопросе». Предполагалось, по сути, вернуться к довоенным отношениям с Церковью. Звучали призывы к разоблачению «реакционной сущности и вреда религии» и к «наступлению на религиозные пережитки»10. Известно, что перед принятием постановления В. Молотов предупреждал Н. Хрущева, что оно «поссорит нас с духовенством и верующими, принесет массу ошибок». На это последовал ответ: «Будут ошибки - исправим»11.
Первыми на постановление откликнулись архиереи Русской церкви. Архиепископ Лука (Войно-Ясенецкий) обратился к патриарху Алексию с просьбой созвать собор для обсуждения создавшегося положения, митрополит Ленинградский Григорий (Чуков) выступил перед студентами духовных школ, публично подвергнув резкой критике происходящее. Призывы к мученичеству зазвучали из уст владыки Вениамина.
Часть членов Президиума ЦК - В. Молотов, Г. Маленков, К. Ворошилов, участвовавшие в сталинской политике «нового курса» 1943-1953 годов в отношениях с Церковью, также выступали против таких резких антирелигиозных атак, считая, что они приведут к нежелательным для страны последствиям. Политическая борьба за власть еще не закончилась, и Хрущев со своими сторонниками вынужден был отступить. Но ненадолго. Уже в отчете Г. Карпова за 1956 год прозвучат горькие слова, отражающие новые процессы в государственно-церковной политике.
«На 1-е января 1956 г. в Советском Союзе состоит на регистрации 13 463 православных церквей и молитвенных домов, из них собственно типовых православных церквей - 10 844 и молитвенных православных домов 2 619.
Эти цифры, как абсолютно точные данные Совета, не для печати и не для пользования в пропагандистских целях, т.к. для заграницы и вообще для пользования ими мы и церковь даем всегда (с 1944 г.) совершенно другие цифры (выделено Карповым. - О.В.).
Если мы общие цифры 1956 г. сравним с данными на 1-е января 1950 г., то уменьшение общего количества церквей и молитвенных домов составит 938 точек (по точным данным). Если мы сравним уменьшение количества церквей с тем, что было ко дню окончания войны (1945 г.), то уменьшение составит, примерно, на две с половиной тысячи точек. По сравнению с данными на 1.1.1955 г. - увеличение на несколько десятков за счет восстановления учета и воссоединения униатов»12.
Изменения коснулись и численности белого духовенства: «...диаконы, протодиаконы, священники и протоиереи на 1-е января 1956 года составляют 12 151 человек, т.е. на 1500 человек меньше, чем это было на 1 июля 1949 года»13.
Что касается возраста духовенства, то цифры были такие: среди 82 архиереев Русской православной церкви 62,2 % старше 60 лет, «в том числе 14 человек в возрасте старше 75 лет, моложе 50 лет только 5 архиереев. Среди священников 64 % были старше 55 лет»14.
По сравнению с послевоенными годами почти вдвое уменьшилось количество монастырей: «Если в 1945 году мы имели в СССР 101 православный монастырь, то сейчас всего 57 монастырей и 9 скитов и в них монашествующих 4570»15.
Но, несмотря на тревожные симптомы в государственно-церковных отношениях, и Г.Г. Карпов, и большинство сотрудников совета пытались противостоять ситуации. Так, в мае 1957 года, выступая перед уполномоченными, Председатель Совета по делам Русской православной церкви подчеркнул, что главное - «...обеспечить стойкие нормальные отношения между государством и церковью»16.
Ни он сам, ни его примиренческая позиция не устраивали власть давно. С середины 1957 года начинается подготовка смещения Г. Карпова с поста председателя. В январе 1958 года в совет приходят новые сотрудники. После знакомства с ними патриарх Алексий в разговоре с Управляющим делами патриархии протопресвитером Н.Ф. Колчицким говорил с тревогой: «Я думаю, что это подготовка к уходу Карпова с должности председателя - это крайне нежелательно... Новым товарищам, вероятно, будет трудно работать, так как они, наверное, были активны в антирелигиозной работе»17.
Годом позже, в январе 1959 года, состоялось закрытое собрание коммунистов Совета по делам Русской православной церкви. На нем звучала резкая критика в адрес Г. Карпова, он был назван главным виновником «ошибок и извращений» (сам председатель отсутствовал из-за болезни сердца).
Вся предыдущая деятельность совета в очередной раз была оценена как примиренческая и пособническая. В вину ставилось все: и поддержка ходатайств об открытии храмов, и ограничение их ликвидации, и льготное налогообложение духовенства по инициативе совета.
Затем против Г. Карпова была разыграна комбинация с участием секретаря ЦК КП Молдавии Д. Ткача и уполномоченного по республике П.Н. Роменского, которой суждено было стать последним штрихом в деле смещения Г. Карпова. Молдавские руководители желали уточнить доходы духовенства и выступили за отмену права Церкви приобретать транспортные средства для «нужд и обслуживания церковных органов». В письме от 5 марта 1959 года, адресованном в ЦК партии, Д. Ткач писал: «Постановлением Совета Народных Комиссаров СССР от 22 августа 1945 года № 2137-546-е и от 28 января 1946 г. № 232-101-е церковным организациям и религиозным организациям предоставлено ограниченное право юридического лица. Им разрешено приобретение транспортных средств, покупка в собственность домов и новое строительство зданий. В связи с этим Совнаркомы республик обязываются в планах материально-технического снабжения предусматривать выделение строительных материалов религиозным организациям»18. По мнению партийного лидера Молдавии, Председатель Совета по делам Русской православной церкви был всецело на стороне Церкви и в письме от «10 июля 1953 г. № 644-е уполномоченному по Молдавской ССР было в категорической форме предложено не чинить препятствий духовенству в приобретении автомобилей.
В другом его письме, от 2 октября 1958 года № 2034, содержатся такие указания, которые по существу закрывают доступ финансовым органам к документам, учитывающим доходы церковных организаций, и дают возможность последним уклоняться от обложения налогами»19.
Результат, по мнению Д. Ткача, был ошеломляющим: «Уполномоченный по делам Русской православной церкви при Совете Министров МССР, выполняя эти и подобные распоряжения, стал оказывать активную помощь церквам, монастырям в приобретении ими различных транспортных средств, сельскохозяйственных машин, электростанций, строительных материалов, тем самым способствовать расширению экономической деятельности религиозных организаций, обогащению духовенства, усилению влияния церквей и монастырей на население»20. Эти вопиющие факты не могли иметь место в социалистической Молдавии. И письмо с места (а сколько их было и сколько еще будет в истории Отечества XX века), подписанное Д. Ткачом, жестко выражало общественное мнение: «ЦК КП Молдавии просит Центральный Комитет Коммунистической партии Советского Союза поручить Совету Министров СССР отменить постановление СНК СССР от 22 августа 1945 года № 2137-546-е и от 28 января 1946 года № 232-10-е, а также распоряжения председателя Совета по делам Русской православной церкви при Совете Министров СССР тов. Карпова от 10 июля 1953 года № 644/с и 2 октября 1958 года № 2034»21.
Этого удара Г.Г. Карпов уже не вынес. Он остался один на один с новой политической действительностью, которая, используя лозунг «борьбы со сталинизмом», уничтожала и позитивные явления, к которым, безусловно, относились государственно-церковные отношения послевоенного десятилетия. (К тому же и чувствовал он себя все хуже и хуже, очень болело сердце.)
6 марта 1959 года Карпов пишет письмо в ЦК КПСС на имя Фурцевой Е.А. с просьбой его принять. В письме звучит отчаяние, внутренний надлом. Он позволяет себе резкие слова в адрес духовенства. Но, даже будучи почти окончательно сломленным, Карпов продолжает отстаивать прежние принципы отношений с Церковью, подчеркивая их государственную важность:
ЦК КПСС, тов. Фурцевой Е.А.
Я обращаюсь к Вам, Екатерина Алексеевна, только потому, что Вы занимаетесь нашими вопросами.
По сложившимся обстоятельствам сегодня я обратился в ЦК КПСС с просьбой освободить меня от должности председателя Совета и предоставить пенсию.
В моей жизни еще не было такого тяжелого морального переживания. Тяжело было, когда мне в 1956 году был вынесен строгий выговор за нарушение революционной законности в 1937 году - ведь это было первое взыскание, но я осознал и пережил.
Четыре месяца тому назад я был потрясен неожиданной смертью моей жены.
Сейчас новое переживание - не так легко уйти на пенсию после 44-х лет работы (на заводе, во флоте, ВЧК-ОГПУ-МГБ и 16 лет руководителем Совета), но и это переживу, так как вопрос этот тоже личный.
Почти 16 лет надо было общаться с малоприятной средой, в которой развиты все человеческие пороки, но партия поставила для установления необходимых отношений между государством и церковью, для использования церкви в наших государственных интересах, и доверие надо было оправдать.
Могу смело заявить, что совесть моя чиста, что политических ошибок я в работе не допускал, а недостатки в работе были и есть, и, если их понимаешь, всегда быстро исправишь.
...Что я прошу? Я хотел бы, чтобы Вы лично или т. Суслов, или другой Секретарь ЦК КПСС приняли меня.
Личных вопросов в беседе касаться не буду. Я беспокоюсь за дело, которому отдал четвертую часть своей жизни, и после долгих и тяжелых размышлений, когда я подошел почти к грани потери управления собою, я решил обратиться к Вам, т.к. если я не выговорюсь, я никогда не поправлюсь, а главное, считаю своим долгом сказать Вам и Центральному Комитету свои соображения, так как вижу очень серьезные недоразумения, которые, если не поправить, могут привести к неправильным и нежелательным последствиям, а это не в интересах государства.
Карпов Г.Г. 22
(Но ни Фурцева, ни Суслов его не приняли, переложив встречу на заместителя Отдела пропаганды и агитации.)
Через восемь дней, 14 марта, он передает помощнику Фурцевой еще одно письмо. Там нет эмоциональных всплесков, оно обстоятельно и выдержанно, целиком посвящено отстаиванию принципов нормализации отношений государства и Церкви. Карпов подчеркивает внешнеполитические интересы страны, в осуществлении которых может принять участие Русская православная церковь:
Из 14 автокефальных православных церквей мира 9 церквей целиком поддерживают начинания Московской патриархии.
...Сейчас предполагается подготовить и провести в течение 1-2 лет Вселенский собор или Совещание всех православных церквей мира.
...Как же можно проводить эту работу... если мы будем... поощрять грубое администрирование по отношению к церкви и не реагировать на извращения в научно-атеистической пропаганде.
...Я считаю недопустимыми такие действия, как взрыв церковных зданий23.
В письме Г. Карпов отметил также недовольство духовенства массовыми фактами администрирования, сослался на размышления патриарха Алексия об отставке. И, оставаясь верным себе, вновь предложил сделать некоторые уступки - к примеру, «разрешить построить здание для Киевской духовной семинарии»24.
Он знал, что слишком мало времени у него оставалось и что люди, пришедшие к власти, в силу разных причин, включая и малообразованность, не понимают и не будут понимать роли Церкви в истории государства, ее значения в жизни общества. Даже подконтрольная советскому государству, она продолжала нести свою духовную миссию. Он понял это. И духовная роль в этом прозрении принадлежала выдающимся иерархам XX столетия, с которыми ему посчастливилось общаться: патриархам Сергию (Страгородскому) и Алексию (Симанскому), митрополитам Николаю (Ярушевичу) и Григорию (Чукову), архиепископу Луке (Войно-Ясенецкому) и многим другим, с кем сводила его жизнь.
Отставка Г. Карпова затянулась еще на год. За его спиной власть готовила «церковную реформу», рассчитанную на несколько десятилетий и основанную на изменениях самих основ деятельности Русской православной церкви.
Начало ее проведения связано с постановлением ЦК КПСС от 13 января 1960 года «О мерах по ликвидации нарушений духовенством Советского законодательства о культах».
Какие же статьи закона и когда нарушило советское духовенство?
Как известно, ленинский Декрет об отделении Церкви от государства от 23 января 1918 года и последующие инструкции Наркомюста по его проведению в жизнь предусматривали положение, по которому церковным имуществом могли распоряжаться религиозные общества.
«Положение об управлении Русской православной церковью», принятое Поместным собором 31 января 1945 года, отстранило прихожан от управления имуществом и денежными средствами, вернув эту прерогативу, как это и было прежде, настоятелю. «Положение» получило силу документа, утвержденного правительством (постановление Совнаркома было принято 28 января 1945 года)25.
Январское постановление 1960 года отмечало еще одно «нарушение» законодательства о культах: «Следует также отметить, что постановление ВЦИК и СНК РСФСР от 8 апреля 1929 года "О религиозных объединениях" предоставило религиозным обществам право распоряжаться всем церковным имуществом, ведать наймом служителей культа. Однако вопреки этому закону во главе каждой приходской общины верующих был поставлен настоятель храма, назначаемый специальным архиереем.
Служители культа сосредоточили все руководство приходами в своих руках и используют это в интересах укрепления и распространения религии»26.
Как нарушение законодательства отмечалось также единоличное формирование настоятелями храмов «двадцаток и их исполнительных органов, развитие благотворительной деятельности, воспитание церковного актива в духе непослушания властям»27.
В постановлении ЦК КПСС от 13 января 1960 года подчеркивался и еще один момент, связанный с «узурпацией власти священнослужителями», - ослабление контроля за деятельностью духовенства и религиозных объединений.
А годом позже, 16 января 1961 года, Совет Министров СССР принял специальное постановление «Об усилении контроля за деятельностью церкви». Оно отменило все законодательные акты, принятые в годы Великой Отечественной войны и первое послевоенное десятилетие.
Эти два постановления стали «Правовой» основой «церковной» реформы, включавшей в себя шесть основных положений:
«1) коренная перестройка церковного управления, отстранение духовенства от административных, финансово-хозяйственных дел в религиозных объединениях, что подорвало бы авторитет служителей культа в глазах верующих;
2) восстановление права управления религиозными объединениями органами, выбранными из числа самих верующих;
3) перекрытие всех каналов благотворительной деятельности церкви, которые ранее широко использовались для привлечения новых групп верующих;
4) ликвидация льгот для церковнослужителей в отношении подоходного налога, обложение их как некооперированных кустарей, прекращение государственного социального обслуживания гражданского персонала церкви, снятие профсоюзного обслуживания;
5) ограждение детей от влияния религии;
6) перевод служителей культа на твердые оклады, ограничение материальных стимулов духовенства, что снизило бы его активность»28.
Идеологи «церковной реформы» отчетливо представляли себе, что «перестройка церковного управления» может оказаться делом «сложным и деликатным». Решение было найдено быстро: «Для того чтобы не вызвать каких-либо осложнений в отношениях между церковью и государством, многие мероприятия проводить церковными руками»29.
Так, само отстранение священнослужителей от финансово-хозяйственной деятельности в приходе, ключевое направление «реформы», было проведено по «государственной рекомендации» решением синода Русской православной церкви от 18 апреля 1961 года с дальнейшим утверждением его Архиерейским собором 18 июля 1961 года, постановление которого мог отменить только Поместный собор.
Большинство присутствующих на соборе епископов, понимая всю тяжесть этого решения, до конца не осознавало масштабов начавшихся гонений.
И слова святейшего патриарха Алексия, произнесенные им на соборе, на долгие годы стали путеводной нитью для служения русского священства в новых условиях существования Церкви в советском государстве: «Умный настоятель, благоговейный совершитель богослужений и, что весьма важно, человек безукоризненной жизни всегда сумеет сохранить свой авторитет в приходе. И приход будет прислушиваться к его мнению, а он будет спокоен, что заботы хозяйственные уже не лежат на нем и что он может всецело отдаться духовному руководству своих пасомых»30.
Эти слова-наставления давали силу противостоять лавине «церковной реформы», направленной в первую очередь на изменение всего строя церковной жизни и уничтожение порядка приходского управления. А само ее проведение планировалось на долгие годы.
Одним из первых мероприятий реформы стал единовременный учет всех религиозных объединений. При его проведении было «выявлено много бездействующих церквей, неиспользуемых молитвенных зданий, затухающих приходов. Совет принял меры по ликвидации практики субсидий таким приходам со стороны более сильных религиозных объединений и патриархии, что повлекло прекращение их деятельности. На местах разобрались с каждым религиозным обществом. В соответствии с законом общественные здания, захваченные церковниками в период войны, были возвращены их прежним владельцам и превращены в учреждения культуры, школы. Многие слабые и распавшиеся религиозные объединения сняты с регистрации. Материальная база православия заметно сузилась»31. (Такими словами докладывал в ЦК КПСС Ф. Фуров, зам. Председателя Совета по делам религий, в августе 1970 года, рапортуя об итогах перестройки церковного управления.)
В цифровом измерении это выглядело так: в 1960 году действовало 13 008 православных храмов, к 1970 году их осталось 733832. За десятилетие прекратили «свою деятельность 32 православных монастыря, в том числе Киево-Печерская Лавра. Ныне (1970 год. - О.В.) действует 16 монастырей, в которых проживает 1200 монахов, главным образом, престарелого возраста. Сократилась за последние годы и сеть духовных учебных заведений, прекратили свою деятельность пять православных семинарий; ныне функционируют две Духовные академии и три семинарии. Неуклонно снижается количество учащихся в духовных школах: в 1960 году их было 617, а в 1969/70 учебном году - 447. В минувшем году из духовных школ было направлено на приходы 57 чел. Церковь испытывает ныне кризис с кадрами священнослужителей. В 1969 году из их числа по разным причинам выбыло 214 чел., а посвящено в сан 175 священников»33.
Отчет о десятилетних итогах реформы поражает своей циничностью. Никогда еще до 1960 года власть не вмешивалась так откровенно во внутрицерковную жизнь, нарушая при этом весь строй ее существования. Давление было всегда: и в условиях террора 30-х, и в «новом курсе» 40 - начала 50-х годов. Но такого тотального вмешательства история государственно-церковных отношений еще не знала: «Совет по делам религий получил возможность держать под строгим контролем деятельность Московской патриархии, ее отделов, управлений и должностных лиц, влиять на все принципиальные решения главы церкви и синода, оказывать воздействие на подбор епархиальных архиереев и всех других руководящих деятелей церкви.
В настоящее время сложилась довольно широкая, можно сказать, всеобъемлющая и эффективная система контроля за деятельностью патриархии»34.
Русская православная церковь встретила новые гонения, уже имея большой опыт существования в советском государстве. Так, 16 февраля 1960 года на конференции советской общественности за разоружение выступил патриарх Алексий. С высокой трибуны предстоятель Русской церкви произнес слова о гонениях, которые услышал мир: «Церковь Христова, полагающая своей целью благо людей, от людей же испытывает нападки и порицания, и тем не менее она выполняет свой долг, призывая людей к миру и любви. Кроме того, в таком положении Церкви есть и много утешительного для верных ее членов, ибо что могут значить все усилия человеческого разума против христианства, если двухтысячелетняя история его говорит сама за себя, если все враждебные против него выпады предвидел Сам Христос и дал обетование непоколебимости Церкви, сказав, что и врата адовы не одолеют Церкви Его»35. Это беспрецедентное публичное заявление косвенно поставило точку в карьере Г. Карпова, участь которого была к этому времени определена. 21 февраля он был отправлен на пенсию, а Председателем Совета по делам Русской православной церкви стал В.А. Куроедов, партийный функционер, не обладавший и сотой доли способностей своего предшественника.
За отставкой Карпова последовало снятие с поста председателя Отдела внешних церковных сношений митрополита Николая (Ярушевича), одного из выдающихся иерархов XX столетия, открыто выступавшего против ужесточения государственно-церковного курса.
В июне 1960 года во главе Отдела внешних церковных сношений Русской православной церкви встал архимандрит Никодим (Ротов), с чьим именем будет связано большинство событий церковной жизни последующего драматического десятилетия.
«Церковная реформа» Хрущева - это лишь зримая сторона государственно-церковной политики. Была еще и другая - использование внешних церковных каналов для осуществления политических государственных планов. При этом власть не только не считалась с внешними интересами Церкви, а цинично попирала их, нисколько не заботясь о последствиях, которые могли иметь и имеют длительный исторический резонанс.
Примечания
1 РГАНИ. Ф. 5. Оп. 33. Д. 90. Л. 64, 140.
2 РГАНИ. Ф. 5. Оп. 17. Д. 452. Л. 1.
3 Там же. Л. 5.
4 Там же. Л. 4.
6 Там же. Л. 177.
7 РГАНИ. Ф. 5. Оп. 16. Д. 650. Л. 18.
8 АВП РФ. Ф. 98. Оп. 34. Пор. 20. Пап. 146. Л. 36.
9 РГАНИ. Ф. 5. Оп. 16. Д. 669. Л. 1.
10 КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. Т. 8. С. 428-432.
11 Шкаровский М.В. Русская православная церковь при Сталине и Хрущеве. М., 1999. С. 350.
12 РГАНИ. Ф. 5. Оп. 16. Д. 754. Л. 36, 37.
13 Там же. Л. 37.
16 Одинцов М.И. Государство и церковь в России. XX век. С. 117.
17 Шкаровский М.В. Указ. соч. С. 362. 18 РГАНИ. Ф. 5. Оп. 33. Д. 126. Л. 30.
21 Там же. Л. 31.
22 РГАНИ. Ф.5. Оп. 33. Д. 126. Л. 35, 36.
23 Там же. Л. 37-41.
25 РГАНИ. Ф. 5. Оп. 62. Д. 37. Л. 154.
27 Там же. Л. 155.
29 Там же. Л. 159. 30 ЖМП. 1961. №8. С. 6.
31 РГАНИ. Ф.5. Оп. 62. Д. 37. Л. 158.
33 Там же. Л. 158, 159.
34 Там же. Л. 163.
35 ЖМП. 1960. № 3. С. 34-35.
Беседа с историком Ольгой Васильевой.
Хрущевские гонения на Церковь - одна из мрачных страниц в нашей истории. Уничтожение храмов, которые устояли в 1920-1930-е годы, атеистическая истерия в СМИ, ретивые комсомольцы у церковных оград, берущие «на заметку» всех пришедших на службу... И хотя 14 октября 1964 года, в праздник Покрова Божией Матери, Хрущев был отстранен от власти, преследования Церкви и верующих продолжались еще долгие годы.
О том, почему Н.С. Хрущев ополчился на Церковь, как изменилась церковная жизнь в результате проведенных реформ, подчинилось ли общество приказу стать всем поголовно безбожниками и был ли, наконец, атеистом сам Хрущев, - мы беседуем с профессором, доктором исторических наук Ольгой Юрьевной Васильевой.
- Ольга Юрьевна, тема гонений на Церковь в период хрущевской «оттепели» достаточно хорошо изучена, мы знаем их причины и последствия. И всё же хотелось еще раз остановиться на них: почему Хрущев начал гонения? Почему так резко изменил политику по отношению к Церкви?
Действительно, сейчас, слава Богу, благодаря тому, что были и продолжаются исследования этой темы, о хрущевских гонениях написано довольно много. А говоря о причинах, нельзя забывать, что Хрущев, борясь с «пережитками сталинизма», боролся и со взвешенными государственно-церковными отношениями. В этом было много личного: боязнь и ненависть. И второе: эти его волюнтаристские идеи были им очень прочувствованы, он искренне верил в то, что к 1980 году он построит предкоммунистическое общество, где не будет места религии.
Борьба с Церковью идет в русле борьбы Хрущева с «культом личности Сталина», с тем, что делал и какую политику проводил Сталин. Сталин в военные и послевоенные годы, можно сказать, реабилитировал Церковь. 1943-1953 годы - это золотое десятилетие отношений Церкви и государства, как бы парадоксально это ни звучало. Никогда ни до, ни после в ХХ веке таких отношений - взвешенных, понятных обеим сторонам - не было. Государству понятно было участие Церкви в войне, в послевоенной жизни; понятно было, как она воспринимается общественным сознанием. Между прочим, есть огромное количество интересных документов, свидетельствующих, что тогдашние спецслужбы по прямому указанию Сталина следили, как реагирует народ на Архиерейский Собор 1943 года, на избрание Сергия Патриархом, на Поместный Собор 1945 года. Если бы Сталину это было не интересно, не важно с точки зрения политики внутренней и внешней, вряд ли бы эти сведения собирались.
Ровные и взвешенные отношения Церкви и государства Хрущев воспринимал как «пережиток сталинизма», который надо преодолеть.
Сложившееся к тому времени положение Церкви в государстве, ровное и взвешенное отношение к ней воспринималось тоже как «пережиток сталинизма», который надо преодолеть. Идея была в общем-то политически «правильной», Хрущев как политик нащупал верный ход, хотя я не думаю, что сам, - возможно, кто-то ему подсказал. А кадровые перестановки позволили опереться на пришедших во власть новых людей - бывших комсомольских вожаков, которые, конечно же, хотели оттеснить «старую гвардию».
Ольга Юрьевна Васильева
- Напомните, пожалуйста, нашим читателям, когда и с чего всё началось.
Уже в 1954 году ЦК КПСС принимается постановление об усилении атеистической пропаганды. Между прочим, В.М. Молотов тогда говорил: «Никита, не делай таких резких шагов, это ошибка, она поссорит нас с духовенством». На что Хрущев ответил в свойственной ему лаконичной манере: «Будут ошибки - исправим». Но он не стал нападать на Церковь, пока не сосредоточил власть в своих руках. Только став первым и в партии, и в Совмине, он стал задумываться непосредственно о том, что делать с Церковью, как убрать ее влияние на общество и - а это было главным - как заставить забыть ту историческую роль, которую она сыграла в военные и послевоенные годы. Один из способов сделать это - ослабить Церковь экономически. А представления о доходах Церкви были преувеличенными и совершенно не соответствовали тому, что было в действительности. Когда Хрущев думал о том, сколько в Почаевскую Лавру приходит пожертвований - рублей, «трешек» и «пятерок», ему казалось, вероятно, что сумма получается просто грандиозная. Не случайно первые удары придутся по свечным заводам и монастырским хозяйствам, а потом уже будут приниматься правовые меры против Церкви, которыми будут пытаться выдавить Церковь из общественного сознания и общественного поля.
А делалось это красиво. Я еще раз повторю, что не верю, будто всё это было личными инициативами Хрущева, - кто-то подсказывал. Кстати, Никита Сергеевич в своих воспоминаниях, которые издал его сын, якобы на основании вывезенных за рубеж кассет, говорил, что ничего против Церкви он не имел. Правда, этим воспоминаниям верится с трудом. Но всё это домыслы, это не важно - важно другое, важны факты. А факты такие.
Был использован прием, к которому большевики прибегали всегда, а именно: протест из рядов партии, "глас народа".
В 1959 году был использован прием, к которому большевики прибегали всегда, а именно: протест из рядов партии, «глас народа», так сказать.
5 марта 1959 года тогдашний секретарь ЦК партии Молдавии Д. Ткач пишет письмо в ЦК. Конечно же, это письмо было инспирировано, это был очень продуманный ход, потому что надо было как-то подготовить страну к изменениям. Ведь Хрущев не мог взять и сказать: «Сегодня было так, а завтра будет уже по-другому». Хотя бы потому, что он лидер огромной державы и ему был не безразличен его политический имидж. А о нем он очень заботился - это отмечают все, кто его знал.
Итак, пишется письмо, в котором говорится, что в отношениях с Церковью государству необходимо вернуться к правовым нормам довоенного времени, которые теперь де-факто нарушаются.
Напомню, что в августе 1945 года и в январе 1946-го были приняты постановления Совнаркома и Совмина о церковных организациях, которые предоставляли им ограниченное право юридического лица. Это, конечно, было сталинским деянием. И это меняло положение Церкви, которая по декрету 1918 года и постановлению 1929-го была лишена права юридического лица. Теперь же Церкви разрешалось приобретение транспортных средств, хотя и ограниченное; разрешались покупка в собственность домов, новое строительство, а Совнаркомы республик обязывались оказывать материально-техническую помощь Церкви, выделять строительные материалы для церковных нужд.
И вот Д. Ткач жалуется на то, что Совет по делам Русской Православной Церкви рекомендовал не препятствовать некоей свободе монастырской деятельности, но, по мнению ЦК компартии Молдавии, выполнение этих рекомендаций приведет к тому, что духовенство усилит свое влияние на народ. То, что предлагает Ткач, особенно важно. Потому что предложение он излагает такое: ЦК компартии Молдавии просит ЦК КПСС отменить постановления 1945-1946 годов, а также все распоряжения председателя Совета по делам РПЦ Г. Карпова 1958-1959 года, которые также направлены на повышение авторитета и укрепление Церкви. То есть лишить Церковь права юридического лица.
Видите, как интересно всё складывалось: с места был сигнал о нарушении законности, и теперь важно двигаться по этому пути.
- К каким последствиям привело это выступление тов. Ткача?
Были приняты два документа, которые я считаю чрезвычайно важными. 13 января 1960 года выходит постановление ЦК «О мерах по ликвидации нарушений духовенством советского законодательства о культах», где очень четко говорится, что Церковь нарушила ленинский декрет 1918 года и постановление 1929 года. И что очень важно: здесь впервые звучит более глубокая мысль (думаю, что советники, люди неглупые, хорошо знали, на что сделать акцент): в этом постановлении указывалось, что Положение об управлении Русской Православной Церковью 1945 года содержит вопиющее нарушение, а именно: пункт, согласно которому настоятель управляет приходом, и прежде всего финансово. И вот это вопиющее нарушение нужно исправить.
А ровно через год выходит постановление «Об усилении контроля за деятельностью Церкви». И в совокупности эти два документа и легли в основание той самой хрущевской церковной реформы, о которой столько написано.
Была четко указана дата: к 1970 году покончить со всеми нарушениями. Сформулированы положения, которые, безусловно, были направлены на подрыв именно внутрицерковной жизни: была проведена коренная перестройка церковного управления.
- Какие изменения вносила эта реформа?
Священнослужители были приравнены к некооперированным кустарям артии, "глас народа"
Во-первых, настоятели храмов устранялись от финансово-хозяйственной и административной деятельности приходов; во-вторых, устанавливалось управление приходом выборными органами - знаменитыми исполкомовскими «тройками». Пункт третий: перекрытие всех каналов благотворительной деятельности Церкви. Пункт четвертый: ликвидация льгот священнослужителям при взимании с них подоходного налога: теперь они снова будут облагаться налогом как некооперированные кустари.
Этот пункт содержал еще одну очень важную деталь, которая касается и живущих сегодня людей - пожилых церковных людей, а в то время молодых, которые помогали в храмах. Этих людей - свечниц, уборщиц, сторожей, алтарников - снимали с государственного социального обслуживания, они фактически оказывались вне правовой зоны. У них отбирались трудовые книжки, следовательно, они как бы и не работали. А, как известно, тунеядство в СССР каралось не только выселением «в специально отведенные местности» - то есть административно, но и как уголовное преступление.
Следующее - ограждение детей от влияния религии. Тут перекосы были такие, что, к примеру, Куйбышевский обком вынужден был принимать специальные документы, сдерживающие ретивых исполнителей, потому что лишались родительских прав отцы и матери огромного числа протестантских и православных семей.
Понятно, что это всё ступени к действию, дорожная карта, как сейчас говорят, которая должна была привести к главной цели - изменению сознания народа. Но менять всегда трудно. И как показывает история, все подобные попытки, как правило, малоуспешны.
Чтобы стимулировать этот процесс изменения сознания народа, был создан Институт научного атеизма.
- Чем занималось это учреждение?
Хочу сразу высказаться в защиту многих деяний Института атеизма: большая часть выпускаемых институтом материалов была в формате «ДСП» - то есть с грифом «Для служебного пользования», даже дайджесты, поэтому вряд ли широкие массы населения могли с ними познакомиться. Институт проводил очень важные исследования (их результаты сохранились), особенно по социологии религии, психологии религии; было проделано немалое количество полевых работ. Многие материалы сейчас «рассекречены» и изданы, так что с работой института можно тем, кто заинтересуется, познакомиться. Кроме того, институт издавал «Библиотеку русской религиозной и философской мысли». Плюс журнал «Наука и религия», который стал выходить тогда и выходит по сегодняшний день.
Но у нас ведь народ какой? Рьяный. Перегибы на местах были. И надо отдать должное тому же журналу «Наука и религия», который писал об этих перегибах.
- Тогда же ведь была проведена и перепись церквей и приходов. Каковы были ее результаты?
В 1960 году было 13 008 православных храмов, а к 1970 году осталось только 7338
Да, была дана команда посмотреть, сколько храмов и приходов зарегистрировано. Оказалось, что незарегистрированных очень много. Их закрывали. И если посмотреть статистику, сравнить, сколько православных храмов было в 1960 году и сколько осталось к 1970 году, картина предстанет просто фантастическая. В 1960 году - 13 008 православных храмов, а к 1970 году - только 7338! Причем, уверена, многие храмы можно было спасти. Но они не были зарегистрированы. Кстати, некоторые храмы в глубинке не были зарегистрированы даже к 1991 году.
Кони в заброшенном храме, 1960-е гг.
Прошлись как катком. Вот так сразу - раз! - и на правовой основе закрыли почти половину.
Нужно было, конечно, закрыть и монастыри. Хрущев ведь прекрасно понимал, что монастыри - это светоч миру. Поэтому борьба с монастырями была страшной. 32 православных монастыря, в том числе Киево-Печерская Лавра, были закрыты. Сокращалось число семинарий: их было сначала 8, осталось 3. При этом шло и неуклонное сокращение качества и количества обучающихся в них - для того, чтобы не было ротации кадров, чтобы не было кем заменить стареющих и умирающих священников. А ведь проблема с кадрами в Церкви в то время и так стояла очень остро.
Но самое страшное было другое: коренную перестройку Церкви было решено делать руками Церкви. Через Синод и Архиерейский Собор 1961 года, на котором продавливалось решение отменить положение о настоятеле как руководителе прихода. И эту тему Церковь смогла только на Поместном Соборе 1988 года раз и навсегда закрыть.
Я думаю, что немалую роль в этом процессе закрытия храмов сыграл и Суслов - уже при Леониде Ильиче Брежневе. Ведь при Брежневе по 50 храмов снимали с регистрации в год в течение всего времени, что он был у власти. Всё еще долгие годы шло по накатанной дорожке.
- Какие изменения в общественном сознании происходили в это время?
Изменить общественное сознание было не так легко. Это на правовой основе легко было нанести сокрушительный удар по Церкви.
Да, общество стояло, конечно, на распутье. Ведь это шло катком и валом: комсомольские свадьбы, общественные порицания, если не прямые преследования за крестины, отпевания... Каждую среду подавались сведения исполкомам, сколько крестилось, сколько венчалось, сколько отпевали, какое количество коммунистов присутствовало в храме... В печати просто истерия шла какая-то.
- Наверное, какие-то штампы, стереотипы о Церкви, сформированные в то время, живы до сих пор?
Да это мы сейчас говорим именно теми штампами, которыми пытались говорить тогдашние пропагандисты. Не надо делать людей проще и глупее, чем они есть на самом деле.
На местах, конечно, как правило, брали под козырек и были чересчур угодливы. Доходило до того, что, когда в одной из наших южных областей погиб сын у священника, ему сельский совет запретил отпевать его и даже отслужить литию. Конечно же, батюшка нарушил запрет. А верующие этого села написали письмо в журнал «Наука и религия». И эта ситуация обсуждалась, имела резонанс.
Да, был и вопрос Хрущева Гагарину, видел ли тот Бога, когда летал; было и «Я вам покажу последнего попа»... Но! Сам Хрущев был очень лукавым человеком, потому что когда гуманист Джорджо ла Пира, мэр Флоренции, встречался с Хрущевым, тот ему сказал, что с юности молился Божией Матери.
- Как Церковь защищалась от гонений в этот период?
Начну с конкретных фактов, с Конференции советской общественности за разоружение, проходившей в Москве 16 февраля 1960 года. Выступает патриарх Алексий I. Его слова услышал весь мир: «Церковь Христова, полагающая своей целью благо людей, от людей же испытывает нападки и порицания, и, тем не менее, она выполняет свой долг, призывая людей к миру и любви. Кроме того, в таком положении Церкви есть и много утешительного для верных ее членов, ибо что могут значить все усилия человеческого разума против христианства, если двухтысячелетняя история его говорит сама за себя, если все враждебные против нее выпады предвидел Сам Иисус Христос и дал обетование непоколебимости Церкви, сказав, что и врата адова не одолеют Церкви Его». Это он сказал с высокой трибуны. Это услышали все.
Вспомним и выступления митрополита Николая (Ярушевича), его интервью ВВС. Вспомним Собор 1961 года. Все сидят в молчании, и патриарх встает и говорит: «Собор понимает тяжесть принятого решения», - и заканчивает такими словами: «Умный настоятель, благоговейный совершитель богослужений и, что весьма важно, человек безукоризненной жизни всегда сумеет сохранить свой авторитет в приходе. И будут прислушиваться к его мнению, а он будет спокоен, что заботы хозяйственные уже не лежат на нем и что он может всецело отдаться духовному руководству своих пасомых». На мой взгляд, это путеводная нить служения священства в любых условиях.
Напомню о выступлениях отца Глеба Якунина, Солженицына, публикациях в «Новом мире» Твардовского, других шестидесятников. Многие из них прошли лагеря, и там, в лагерях воцерковились. Они понимали, что происходит.
И народ не молчал. Вспомните события в Новочеркасске. Известно, что, кроме Новочеркасска, таких городов было более 20.
- Напомните, пожалуйста, что там произошло.
Расстрел рабочих, вышедших на демонстрацию. Они были против экономической политики, проводимой государством, которое подняло цены на продовольствие, и против отсутствия его.
Так что сопротивление власти было.
Ольга Юрьевна, а как сам Хрущев относился к истории России, к русскому народу? Понимал ли он, что составляет суть нашей цивилизации? И что вообще это был за человек?
Хрущев был политик, большой политик, как ни крути. У него, наверное, было внутреннее политическое чутье. Для меня, как историка, он фигура политическая и масштабная.
К сожалению, очень мало о нем воспоминаний. Есть наговоренные им на пленку мемуары, сохраненные и вывезенные сыном за рубеж (я уже упоминала их), но насколько можно верить тому, что он там говорит, - это вопрос.
Хрущев, конечно же, любил свою страну. И ему было не безразлично, что о ней будут говорить в мире. Он хотел, чтобы наша страна была не хуже, чем другие. «Догнать и перегнать» - это было его искренним желанием.
Что касается религии, то единственное свидетельство того, что и Хрущев молился, - письмо Джорджо ла Пира. Можно ли на основании этого документа делать какие-то выводы? Затрудняюсь сказать. Мы можем только догадываться.
Но Хрущев запустил процесс, который и после его отстранения от власти продолжался, потому что эта политика была рассчитана на 20 лет.
- В своем знаменитом выступлении в ООН в 1960 году Хрущев сказал, обращаясь к представителям стран капиталистического лагеря, что мир существует, цитирую: «не милостью Божией и не вашей милостью, а силою и разумом нашего великого народа Советского Союза и всех народов, которые борются за свою независимость». Как бы вы как историк прокомментировали эти слова? Ведь тут такой смысловой перевертыш, когда он говорит о мире, который принес советский народ-победитель.
Политика и дипломатия - дело тонкое. Ведь когда Хрущев произносил эту речь, он выступал не как частное лицо, а как государственный деятель мирового масштаба, как лидер огромной страны. Я не думаю, что эти слова, сказанные с высокой трибуны ООН, можно использовать как аргумент, рассуждая о том, был ли Хрущев безбожником в душе или верующим. Да, есть письмо Джорджо ла Пира. Лгал ли Хрущев ему? Скорее всего, вряд ли. Но оно тоже ничего не доказывает.
Я никоим образом не хочу ни очернять, ни обелять Хрущева. Мы просто не имеем возможности ни опровергнуть, ни подтвердить его слова. То, что он страну свою любил, - это правда. То, что он считал, что страна у него великая - и я тоже так считаю, - это правда. Он любил науку, благоговел перед ней. Он любил и власть.
Единственное указание на его веру, которое мне встретилось за долгие годы исследований, - это письмо мера Флоренции Джорджо ла Пира. Я сейчас дословно процитирую его - это интересно. Оно такое трогательное. Кстати, ла Пира писал много раз Хрущеву, это одно из писем. От 14 марта 1960 года: «Уважаемый господин Хрущев! От всего сердца желаю Вам скорейшего выздоровления. Вы знаете, и я уже писал Вам об этом несколько раз, что я всегда молился Мадонне, нежной Матери Христа, к Которой Вы с юношеского возраста относились с такой любовью и такой верой, чтобы Вы могли стать подлинным создателем "всеобщего мира" в мире».
Вот вам загадка: что же именно Хрущев говорил, и почему ла Пира вспоминает этот разговор?
И последний вопрос, более общего характера, но вытекающий из всей нашей беседы. На ваш взгляд, насколько сильно личность правителя определяет ход истории страны и народа? И не должен ли правитель осознавать свою ответственность перед народом?
То есть это вопрос о роли личности в истории. Конечно, роль личности в истории - об этом говорят все теории - безусловно, очень велика.
Теперь по поводу второго вопроса: о мере ответственности личности пред народом. Она, конечно же, огромна. Неслучайно наши императоры, венчаясь на царство, молились в алтаре Успенского собора о вверяемом им народе. И у светского лидера мера ответственности такая же великая.
Но и роль народа в этой «диалектике» никто не отменял, и такой народ, как наш, заслуживает ответственных правителей. Мы любим сильные личности - сильные во всех отношениях. Но ни одна историческая, масштабная личность не осталась в истории, если она не опиралась на основы социальной справедливости, на мировоззренческие основы, которые разделяет общество, которые являются пульсом его жизни. Правитель, опирающийся в своей деятельности, прежде всего, на нравственные основы, духовные основы, получает поддержку народа.
С Ольгой Васильевой
беседовал монах Рафаил (Попов)
